В мире фантастики и приключений. Выпуск 1

Ефремов Иван Антонович

– Что поделаешь, товарищ Вронский! Станционные пути у нас недостаточно развиты, а грузы всё прибывают.

– Так ведь взрывчатку же ночью пришлют, - возбужденно проговорил Вронский.

– Ну так что же?
– невозмутимо отозвался дежурный.
– Обычное явление. Не впервые такие грузы принимаем. Непонятно даже, чего вы нервничаете?

Вронский, более всего боявшийся обвинения в нервозности, так и вспыхнул весь:

– Кто нервничает? Что вы, в самом деле!… Не знаете разве, какова обстановка? В любой момент возможна диверсия, особенно в такой благоприятный, когда к нам

прибывает чуть ли не две тысячи тонн взрывчатых веществ, а станция вся забита цистернами с бензином и строительными материалами…

– Знаем, всё знаем, - спокойно прервал его дежурный.
– Не нужно только сгущать краски и преувеличивать опасность.

Дежурный по станции был уже не молодым человеком. На транспорте работал он не первый год и дело свое знал в совершенстве. Спокойно, без суеты привык он принимать решения. Даже тогда, когда требовалось действовать быстро, Грачев тратил на это ровно столько времени, сколько было необходимо. Он понимал, конечно, что возможность диверсии, о которой все работники станции были предупреждены, делала обстановку серьезной, даже напряженной, но нервничать так и горячиться, как этот молодой инженер, он положительно не видел оснований.

Вронского же, напротив, возмущало спокойствие этого человека, лицо которого показалось ему почему-то чрезвычайно глупым. “Удивительно тупой народ эти эксплуатационники…” - с раздражением подумал он и спросил:

– Что же вы, однако, думаете предпринять?

– Ничего не думаю предпринимать, - равнодушно проговорил дежурный.

– Ну так вы просто флегматик какой-то!
– возмутился Вронский и направился к выходу.
– Я начальнику станции буду жаловаться.

– Хоть самому министру путей сообщения, - все тем же невозмутимым тоном ответил дежурный.

После этого обмена любезностями Вронский сердито хлопнул дверью и вышел из конторы дежурного по станции. Однако он не пошел к начальнику жаловаться на Грачева, решив, что “все они, эксплуатационники, на один лад, и ничем их не прошибешь…”

ПОЕЗД ПРИХОДИТ В БОЛЬШОЙ КУРГАН

Рассветало, когда Анатолий Вронский со своей помощницей Ольгой Беловой пришли встретить поезд Шатрова. Инженер Ивашкин, раньше их явившийся на станцию, давно уже нетерпеливо прохаживался по перрону. Было свежо, и Ольга зябко куталась в свой широкий, выгоревший на солнце плащ.

Вронский всегда имел обыкновение лично встречать такие поезда, и в присутствии Ольги не было тут никакой необходимости. Сколько, однако, ни уговаривал ее Вронский не ходить сегодня на станцию, она и слушать ничего не хотела. А когда Анатолий Алексеевич проговорился случайно, что сегодня просто опасно быть на станции, она уже самым категорическим образом заявила:

– Тем более я хочу быть тут. Долгом своим считаю! И потом - Шатров мой друг, и мне будет приятно встретить его и поздравить с благополучной доставкой такого опасного груза. А уж он доставит его благополучно, можете не сомневаться.

Вронский не нашелся, что ответить ей на это, только еще пристальнее стал вглядываться в рельсовый путь, уходящий на запад и сливающийся вдали в одну линию. Ему не нравилось, что в последнее время Ольга так часто стала

вспоминать Шатрова, и он хотел уже было поиронизировать над этим, но тут его позвал кто-то из железнодорожников и попросил срочно зайти к дежурному по станции.

Грачев, все еще продолжавший нести дежурство по станции, удивил его бледным цветом лица и беспокойным блеском глаз. Вронский сразу же подумал, что случилось что-то необычное, если так изменился вдруг этот хладнокровный человек.

– Что слышно о поезде Шатрова, товарищ Грачев?
– торопливо спросил его Вронский, уже не думая больше о вчерашней размолвке.

– Поезд Шатрова близко уже, - ответил дежурный по станции, и голос его дрогнул при этом, хотя он изо всех сил старался скрыть свое волнение.
– Прибудет с минуты на минуту, но…

Грачев замялся, будто не решаясь произнести какое-то страшное слово, но, сделав над собой усилие и осмотревшись по сторонам, проговорил, понижая голос почти до шепота:

– Он заминирован.

– Как!
– испуганно воскликнул Вронский, сразу же почувствовав, что ладони его рук стали мокрыми.

– Диверсанты поставили на нем мину замедленного действия. Она может взорваться каждое мгновение, - пояснил дежурный, взяв наконец себя в руки.
– Надо действовать немедленно! Я прошу вас помочь мне. Необходимо предупредить всех об опасности. Я закрою семафор и не пущу поезд на станцию. Но если он взорвется даже там - все равно беда будет немалая.

– А что делать мне?
– еле сдерживая охватившую его нервную дрожь, спросил Вронский.

– Поднимите рабочих в бараках и уведите их за холмы. Бараки ведь в конце станции, как раз за входным семафором.

– Значит, если поезд взорвется там…

– Да, да, - нетерпеливо прервал его дежурный.
– Именно поэтому их нужно выводить из бараков как можно скорее!

– Хорошо, я сделаю это, - глухо проговорил Вронский, чувствуя, как у него все пересохло во рту. Вовремя войны он лежал однажды между рельсами, когда рвался на станции эшелон с боеприпасами, в который попала фашистская авиационная бомба. Долгое Бремя не мог он без содрогания вспоминать об этом. Однако постепенно острота потрясения сгладилась, и он даже начал рассказывать о происшествии этом в юмористическом тоне. Теперь же Вронский снова с необычайной отчетливостью представил себе беспрерывные глухие взрывы рвущихся снарядов, свист осколков, вспышки пламени, судорожное сотрясение земли и стоны раненых. Он ничем не мог уже подавить овладевшее им чувство страха и с ужасом думал, как в таком виде появится он перед Ольгой.

– Я сейчас же побегу к баракам, - повторил Вронский, - отправлю только со станции Белову…

Но тут вдруг услышал он ее спокойный голос:

– Не нужно меня никуда отправлять, Анатолий Алексеевич. Я тоже пойду к баракам и помогу вам.

– Но, Ольга Васильевна… - начал было совсем растерявшийся Вронский.

– Нам дорога каждая секунда. Идемте!

И, уже направляясь к выходу, Ольга спросила дежурного:

– А Шатров знает, что его поезд заминирован?

– Нет, не знает, - ответил дежурный, делая какие-то знаки молодому железнодорожнику, заглянувшему в помещение.