В мире фантастики и приключений. Выпуск 1
Шрифт:
А когда поезд в самом деле показался из-за холмов, Ольга бросилась ему навстречу, хотя он был еще очень далеко, и тут только подумала: “А почему же он не взорвался все-таки? Что же это такое?… Почему они снова везут свой страшный груз на станцию?…”
Девушка остановилась в замешательстве, не понимая, в чем дело.
“Может быть, нас неверно информировали? Может быть, поезд и не заминирован вовсе?
– проносились тревожные мысли.
– Или паровозная бригада совсем потеряла голову от страха и обреченный поезд панически
Но нет, этому она не могла поверить. Это могло случиться с кем угодно, но только не с Константином. Никогда еще, кажется, она так не верила в него, как теперь. Этот человек не мог растеряться, не мог потерять голову от страха.
Ольга совершенно отчетливо представила себе его побледневшее от напряжения лицо с круто сведенными бровями, крепко стиснутые зубы, руку, сжавшую кран машиниста, напружинившееся мускулистое тело, готовое к любому стремительному движению, и ей нестерпимо захотелось вдруг быть с ним рядом, вместе встретить опасность, вместе одержать победу. Она не заметила, как снова быстро пошла навстречу поезду, который прошел уже значительное расстояние и сбавлял скорость, приближаясь к закрытому семафору.
Константин, высунувшись из окна, первым заметил Ольгу. Он протер глаза, не решаясь этому поверить. Но тут и Федор увидел ее.
– Смотри-ка, Костя!… - удивленно крикнул он.
– Снова наша Ольга!
Константин еще больше сбавил ход поезда. Теперь он шел совсем медленно, вот-вот готовый остановиться. Но еще прежде чем он остановился, Ольга крепко схватилась за поручни лесенки будки машиниста и стала быстро взбираться на паровоз. Федор поспешно протянул ей руку, чтобы помочь, но она, не замечая его, шагнула к Константину и, не удерживая неожиданно хлынувших вдруг слез, бросилась к нему, порывисто обняла и поцеловала, ощутив на губах солоноватый вкус пота, покрывавшего его лицо.
Константин не успел еще прийти в себя и понять происшедшее, как Ольга повернулась уже к Федору и протянула ему руку:
– Спасибо, спасибо вам всем, товарищи!…
Может быть, нужно было сказать что-нибудь другое, назвать их победителями, героями, но она почувствовала в них в эту минуту настоящих товарищей, с которыми ничто не страшно, с которыми можно пойти на любой подвиг, и она назвала их товарищами, ибо не знала другого слова выше этого.
– Еще одного человека нужно поблагодарить!
– взволнованно проговорил Федор, повернувшись к смущенно улыбавшемуся майору Ершову.
– Это он обезвредил мину и спас поезд.
Федор знал уже, что Ершов не работник какого-то там Алма-атинского исторического музея, за которого выдавал себя при первом их знакомстве. Догадывался даже, кем мог он быть на самом деле.
Ольга крепко пожала руку Ершову и снова повернулась к Шатрову. А Константин все смотрел на ее сияющее лицо, на растрепавшиеся волосы, на большие ясные глаза, лучившиеся веселыми искорками счастья, и думал: “Если она даже не любит
Выглянув в окно, он увидел все еще опущенное крыло семафора и крикнул Рябову:
– Придется сообщить им, Федор, что беда миновала, а то они, пожалуй, не решатся впустить нас на станцию.
– Да, они, видать, изрядно вструхнули там… - засмеялся Федор, радуясь, что все наконец кончилось так благополучно.
– Кажется, спешат к нам со станции, - заметил Ершов, смотревший в окно с другой стороны паровозной будки.
Теперь Шатров и сам увидел, что кто-то торопливо шел, почти бежал к поезду по шпалам. Следом за ним спешили еще два человека в железнодорожной форме.
– Это сам начальник станции, - сказала Ольга, тоже вглядываясь через окно паровозной будки из-за плеча Константина.
Спустя несколько минут начальник станции и сопровождавшие его железнодорожники были уже на паровозе и с удивлением слушали краткий рассказ Шатрова, перебиваемый репликами Федора. Начальник станции был совсем еще молодым человеком и не умел сдерживать своих чувств. Он порывисто обнял всех по очереди и воскликнул простодушно:
– Ну и молодцы! Настоящие молодцы, честное слово!…
Соскочив с паровоза, он по-мальчишески быстро побежал к станции, и вскоре красное крыло семафора взвилось вверх, открывая дорогу поезду, возвратившемуся чуть ли не с того света.
Константин потянул за тягу, и долгий, могучий и торжественный голос выбрирующей меди паровозного свистка до боли в ушах потряс воздух.
– Я сойду здесь. У меня ведь нет разрешения на право проезда на паровозе, - сказала Ольга, собираясь спуститься по лестнице из будки машиниста.
– Останьтесь, Оля, - удержал ее Константин.
– Вы вполне заслужили это право.
И Ольга осталась. Она стала позади Константина так, чтобы не мешать ему, но видеть неторопливые, уверенные движения его рук, управляющих механизмами огромного, полного затаенной мощи локомотива. И Константин, не оборачиваясь, всем своим существом ощущал ее позади себя и готов был теперь вести свой поезд с любым грузом, на любые подъемы, через любые испытания. Он всегда знал, что выполнит свой долг в любой обстановке, но никогда еще не чувствовал себя таким сильным, таким бесстрашным и таким нужным своему народу, своим товарищам и своей Ольге.
А майор Ершов стоял в это время в дверях паровозной будки, крепко схватившись за поручни, и тоже взволнованно думал. Нет, он не умилялся своим подвигом, он даже не считал свой поступок подвигом. Это было его долгом, не совершив которого он перестал бы уважать себя.
Думал Андрей Ершов совсем о другом: о просчете врагов, о их наивной надежде на легкую удачу. Рассчитывали, видно, что народ можно исключить из этой борьбы и если удастся перехитрить контрразведчиков, значит, можно уже торжествовать победу.