В Мире Иллюзий

Ерова Мария Александровна

И на время забыв о Тайлере, он поспешил на выручку Дарену.

3

Слегка поразмыслив, Майкл на всей скорости помчался к своей цели. Нет, он не собирался нападать на Мэлвина или Муна. Это было слишком опасно – для детей, а рисковать он не мог. Только не ими. Он и так уже показал себя отцом-хуже-некуда, даже ни разу не предположив, что не только семья Мирии и Мориса находится под прицелом. О своей семье он и не вспоминал, исполняя обязанности гранлиита охранного легита

Её Высочества, и носился туда и обратно в качестве телохранителя, пропадая на полгода и не появляясь дома целыми сутками, даже будучи на Грессии. Вся его жизнь протекала в Королевском Дворце, да ещё в Лонингтемне. Вейч повзрослел за его отсутствие, а малыш Рейман заметно подрос. И теперь оба они пребывали в кровавых лапах Мастера Иллюзий, будь он проклят. И что сейчас творится с Амалией? Или бандиты расправились и с ней?

Не желая думать о самом худшем, он прибавил ещё скорости, и вскоре, утирая кровь, льющуюся из носа, Майкл достиг атмосферы Трайсети, быстро ввёл хорошо заученные координаты, и приказал кораблю идти на снижение. Однажды он пообещал, что не появится здесь без надобности, но этот случай как раз настал – Тайлер знал, что не справится в одиночку. И решился побеспокоить того, кто так отчаянно молил о покое…

Глава восьмая.

1

У Мирии не осталось больше сил, даже для слёз. Она покорно брела за своим «спасителем» по кромке океана, просто переставляя ноги – бездумно, как бездушная, но живая кукла. Мыслей тоже не было – жизнь теряла для неё всякий смысл. Если они оба были мертвы – и Морис, и Тери, два её сердца, две её души, то она не представляла свою жизнь дальше, и не знала, сможет ли пережить хотя бы эту ночь…

Даже её оживший кошмар в облике графа Силестела не казался ей таким уж ужасным. Он шёл рядом, выискивая место для ночлега – темнело, но у них не было ни спичек, ни еды, ничего… Лишь оружие, что Анжелис не выпускал из своих рук с того самого момента, как он выстрелил им в Дарена Муна. Челнок они потеряли, напоровшись на острые камни – он был неисправен, и было несправедливым чудом, что они не погибли.

Анжелис и тот помалкивал, то ли пребывая в шоке от случившегося, то ли, что мало вероятно, сочувствуя потере принцессы.

В конце концов они набрели на какой-то грот, и граф сказал, что они здесь и переночуют. Мирия не спорила. Ей было всё равно.

Солнце садилось за бескрайней линией горизонта, и сумерки уже плотно укоренились в здешнем воздухе. На Трайсети стояло лето, и ночи были теплыми, светлыми. Мирия пригляделась: такой покой и тишина вокруг. Ни животных, ни людей, ничего. НИЧЕГО…

Анжелис приобнял её сзади, его тяжёлое дыхание сообщило ей, что от своего он не отступился. Руки настырно потребовали близости, а губы коснулись тонкой шеи. Сейчас это не пугало, скорее, раздражало.

– Оставь меня. – Потребовала она. – Дай мне хотя бы пережить это горе.

– Ты обещала… Ты моя… - В ответ пробормотал он.

– Возможно, они оба мертвы! Неужели ты не понимаешь?! – Голос девушки сорвался на крик.

– Понимаю. – Надменно процедил Анжелис. – Но уговор есть уговор. – Я убил Муна, пытаясь их спасти. Не моя вина, что они утонули в этом чертовом океане. Но теперь

очередь за тобой. И я хочу тебя прямо сейчас…

Он привлёк девушку уже более настойчиво, и даже выступившие на её глазах слёзы его не разжалобили. Однако Мирия оттолкнула его – что было сил, и побежала прочь, по рыхлому песку побережья. Сдаваться она была не намерена…

***

Океану пришлось отступить. На берег, жадно глотая воздух ртом, таща за собой почти безжизненное тело графа Анедо, выбрался Тери. Он едва справлялся с волнами, но упрямо шёл к своей цели, не собираясь сдаваться. Только не сейчас, когда Мирия в опасности.

Злость не давала ему ни единого шанса смириться, покорившись судьбе. В Академии Легитерии их многому учили, а работа в Легитерии изрядно поднатаскала. В общем, умирать он не собирался.

Упав на колени, Льюис громко откашлялся, от вкуса воды его мутило, но сейчас было не до проблем с пищеварением. Граф был в сознании, но очень плох: Мун с лихвой над ним поиздевался, исколошматив его же Силой. Однажды (ну, или уже не однажды) Тери испытал на себе её мощь, но, оказывается, это были лишь цветочки – так, попугать соперника, не причинив ему сильного ущерба. Но то, что Дарен сделал с Морисом…

Оттенок его кожи и губы приобрели синюшный цвет, вены на щеках проступили под кожей мраморной сеткой. Он был бледен и, похоже, настолько ослаблен, что не мог совладать с собственным телом.

Та же участь, должно быть, ждала и его, если бы Анжелис не пристрелил Муна… Да, и зачем он это сделал? Разве так поступают с союзниками? Должно быть, без Мирии тут не обошлось. Можно было сколько угодно называть его беспринципным ублюдком, но отрицать тот факт, что ради принцессы Анжелис был готов на всё было глупо. Значит, ей как-то удалось уговорить его, должно быть, что-то пообещав…

– Найдите её… - Губы графа Анедо еле заметно шевельнулись. – Анжелис не остановится, пока не получит своё…

– Мне придётся оставить вас здесь. – Предупредил Тери, не желая спорить – граф был прав.

– Это не важно. – Ответил Морис хриплым шёпотом. – Мирия не должна пострадать…

2

Похоже, в моей жизни – если столь жалкое существование ещё можно было назвать жизнью, наступил период самого настоящего одиночества. Время здесь было неизмеримо, я не знал сколько секунд или лет уже прошло, но ни Мориса, ни Бенедикта, ни даже Мэлвина я не видел уже порядком давно.

Исследовав здесь всё, я пришёл к выводу, что картинка меняется ежедневно, иногда не слишком заметно, но порой кардинально. От чего это зависело, я не знал, но то вдруг внезапно вырастающие горы посреди озер, то непроходимые леса, окутанные туманом поднимались из ниоткуда и исчезали вновь.

Одно оставалось неизменным: озеро Мэлвина, где чаще всего наблюдался закат, и меня вдруг осенило, что это не просто так. Это был его мир – Мир Иллюзий, и здесь он был если не богом, то королём. Но вот именно этот маленький кусочек, островок его воспоминаний, значил для него больше, чем всё остальное, иначе почему же он не менялся? Раньше у меня не было времени над этим поразмыслить, но сейчас его было полно.