В мире исканий(изд.1949)

Охотников Вадим Дмитриевич

“Знаешь что? — говорю я Пете. — Что это ты мне го­лову морочишь? Ничего таинственного здесь нет. Все это ерунда. Если человек и украл черепки, так просто в силу обыкновенного хулиганства!”

В общем, принялся его отчитывать.

Кончилось это дело тем, что Петя обиделся и пере­стал со мной разговаривать.

Однако, представьте себе, немного позже произошел опять подозрительный случай! Ну, конечно, если принять во внимание все то, что было у нас раньше.

Дело было вот как.

Запускает Петя свой электрограммофон,

видно от скуки, и давай прослушивать коллекцию пластинок с этими самыми взрывами. Особенно он нажимает на по­следнюю запись и гоняет ее, можно сказать, беспре­рывно.

Слушать все это мне было безусловно противно. Но чтобы окончательно не рассориться с Петей, я все это терплю и делаю вид, что отношусь безразлично.

Немного погодя решил я подойти к окну и посмот­реть, какая на дворе погода — в смысле возможности налета. С этой целью отодвинул чуть-чуть светомаски­ровку и выглядываю осторожно в образовавшуюся щель, так, чтобы свет из комнаты не проникал наружу.

К своему удивлению, вижу: торчат у окна три каких-то силуэта. Прислушиваются. Когда я пригляделся, то, представьте себе, в числе прислушивающихся узнал опять этого самого сутулого типа. А главное — интере­суется он, видно, больше остальных тем, что происходит у нас в комнате, так как ближе всех пододвинул к окну свою физиономию.

“Эге, голубчик! — думаю. — Опять появился!”

Выхватываю из кармана электрический фонарик и направляю на него луч света.

И вот на черном, ночном фоне вижу я это самое зна­комое мне лицо, показавшееся в то время, ввиду моего нервного состояния, страшным и неприятно как-то оска­лившим зубы. Смотрит на меня в упор неподвижным взглядом сквозь свои большие роговые очки.

Все это, конечно, продолжалось одно мгновение. Ли­цо сразу исчезло.

Выскакиваем мы с Петей наружу. Тщательно обы­скиваем все кругом — никого нет. Да, собственно говоря, в этом нет ничего удивительного. В таком парке, как у нас, каждый легко может спрятаться даже днем.

В общем, в эту ночь мы не спали. Я вызвал несколь­ко человек охраны и расположил их в засаде у разных дверей здания. Сам же караулил в коридоре, погляды­вая то и дело в окно. Но все это оказалось совершенно напрасным. Никто не появлялся, и ничего особенного в эту ночь не произошло.

Но вот по прошествии нескольких дней начинаю я замечать, что с Петей творится что-то неладное.

Стал он мрачный, как чорт. Куда-то надолго исчезает и даже иногда не ночует дома. Сразу видно, что чем-то весьма озабочен.

“Все продолжает изображать из себя сыщика, — ду­маю. — Вот чудак!”

Однако свои обязанности он несет исправно. При­драться не к чему.

Просыпаюсь я как-то ночью по неизвестной причине. Прислушиваюсь… Тревоги, кажется, нет — метроном сту­чит медленно. Но за последнее время у меня уже вы­работалась привычка: прислушиваться ночью к различ­ным шорохам. И вот слышу: откуда-то издалека доно­сятся знакомые звуки. Начинаю соображать,

что это че­рез репродуктор передается граммофонная пластинка. Даже шипение иголки иногда слышно — видно, старая.

Но что же это за пластинка? “Неужели, — думаю, — еще кто-нибудь, кроме Пети, занимается тем, что запи­сывает звуки бомбежки?” Слышу — запись точно как у Пети. Кончилась одна пластинка. Поставили вторую такого же содержания. Ветер доносит звуки порыва­ми — то тише, то громче. Начинаю будить Петю.

“Послушай, — говорю я ему, — какую музыку пере­дают”.

Но здесь, как нарочно, все стало затихать.

“Ничего особенного”, — отвечает мне Петя.

“Звукозапись, — говорю я ему, — точно такая же, как у тебя. Только что доносилась издалека”.

Приподнялся Петя, протер глаза руками и говорит мне встревоженным голосом:

“Не может быть! Откуда такая, как у меня? Тебе, наверно, послышалось”.

Сидели мы с ним еще некоторое время и ждали, но больше так ничего и не услышали.

Наутро — не помню, по какому случаю — ищу я гла­зами Петин чемоданчик для хранения граммофонных пластинок и не нахожу его нигде. А раньше он стоял всегда на видном месте.

Это меня заинтересовало. Принялся я искать чемо­данчик и скоро убедился в том, что его решительно ни­где нет!

“Куда он мог деваться?” — спрашиваю Петю.

“Вот уж не знаю. Непонятное дело!..” — отвечает он.

Нужно вам сказать, постепенно стал я не на шутку беспокоиться.

Петя ушел по своим делам, а я остался один.

Первый раз за все это время я тут по серьезному за­думался о всех этих событиях. Внутренне начал согла­шаться с Петей, что во всем этом существует действи­тельно какая-то тайна. Охватило меня беспокойство. Тут погода еще мерзкая, осенняя. Туман на дворе такой, что в десяти шагах ничего не видно.

Хожу один по коридору — так себе, просто безо вся­кого дела. Все теперь кажется мне подозрительным. Да­же в гуле собственных шагов, отдающемся по коридору, слышится мне что-то неестественное.

“Что все это значит? — думаю. — Кому понадобились ерундовые Петины пластинки и кто это вздумал заво­дить их ночью? Что это за шутки?..”

Хожу я, значит, часто останавливаюсь, прислушива­юсь, присматриваюсь к разным предметам. Одним сло­вом, нервы стали не совсем в порядке.

А вот вечером, представьте себе, напало на меня, на­оборот, боевое настроение.

“Обязательно разберусь с этим делом, — думаю я. — Разберусь, если даже для этого придется задержаться с отлетом. Может быть, здесь действительно серьезное вредительство какое-нибудь готовится. Но сейчас даже неудобно обратиться куда-либо за помощью. Еще засме­ют. Надо собрать более серьезные факты. Поймать бы мне этого сутулого в очках! Чего ради он все время воз­ле нас крутится? Я бы тогда сразу узнал, в чем дело…”

Прежде всего я решил обследовать соседние терри­тории.

Выхожу в парк.