В мире снов
Шрифт:
Рита потупилась, с минуту сидела молча, потом задала вопрос, это даже скорее было утверждение:
– Такое уже бывало?
– Бывало. Подобное. И не раз. Не раз необдуманное применение силы вызывало катаклизмы, гибель людей, животных, лесов...
– старая женщина ушла в себя, задумавшись, потом словно проснулась, - И много еще другого. Вот потому и нельзя, деточка. Вот потому и страшно и удивительно то, что решилась сотворить моя сестра. И все-таки я верю ей. Она ведь могла быть невыносимой и деспотичной, это да. Но она никогда не была злой. И думаю, она знала, что
Рита только вздохнула, тяжело играть вслепую, страшно и тяжело. Было ли у нее хоть какое-то доверие к этой Елизавете, Рита не могла сказать, пожалуй, нет. Она верила Косте. Ее Троепольцев ей не лгал. И раз он сказал, что все будет хорошо, значит, так оно и будет.
Молодая женщина затрясла головой и уткнулась лбом в скрещенные ладони. Господи! Она просто свихнулась! Выжила из ума! Сидит тут с такой же точно выжившей из ума старухой и рассуждает о каких-то сверхсилах! А надеется на что?!
Надеется на что?!!! А ждет чего?!
Господи... Господи... Защити ее...
Ждет, что придет во сне Троепольцев и спасет ее. Муж придет и спасет. А ничего, что он мертвый? А? И это еще не все. Они вдвоем с мертвым Троепольцевым должны вытащить ее второго мертвого мужа Васильева откуда-то, неизвестно откуда...
Защити ее, Господи.
Потому что именно это она и собирается сделать. И приложит к этому все свои силы.
***
Евгения Матвеевна наблюдала борьбу чувств на лице молодой вдовы и, когда на лице у той появилось выражение внутренней уверенности и правоты, выдохнула с облегчением, в очередной раз поразившись. Как могла Лиза просчитать все это заранее, каких сил ей это стоило? Что она увидела тогда, в ту ночь, когда смотрела в будущее ее глазами проводника? Какой у всего этого будет конец? Оставалось лишь надеяться на милость Божью.
И тут Евгения Матвеевна вдруг почувствовала, что слезы текут по щекам, и взмолилась, чтобы простились Лизе все грехи ее, и чтобы она ее тоже простила. Пусть и оттуда, после смерти, но пусть бы простила ее за то, что увела у нее Олега. И тем толкнула навстречу этому монстру, сделавшему из нее рабыню, забравшему у Лизы и жизнь, и свободу.
***
Давно уже пришло время ложиться спать, а у Риты сна не было ни в одном глазу. Хоть убей. От нервности, да, наверное, от нервности. И как быть-то... Там же Костя ждет...
Молодая вдова в который раз за сегодня подумала, что сошла с ума. И место ей в клинике. А может, ей вообще все это снится? И проснется она - а Троепольцев рядом, живой, здоровый.
Рита зарыдала. Без слез, горько всхлипывая, дыхание рвалось, болезненно раздирая грудь. Костина бабушка, подошла к ней, присела, стала приговаривать, поглаживая ее по плечам:
– Тише, тише, не надо, не надо, девочка моя. Я вот тебе сейчас колыбельную спою, а ты закрывай глазки.
Как ребенку.
И она тихонько запела, продолжая поглаживать ее по плечам, по волосам, по рукам. И Рита, как ни вслушивалась, не могла уловить смысла того, бабушка пела, но глаза ее стали смыкаться. А потом она незаметно уплыла в сон.
***
Она опять была в том месте. Перекресток. Туманный сумеречный сад. Размытые очертания
– Я пришла, - проговорила Рита, а изо рта словно морозный пар, и холодно, невыразимо холодно, а она в легкой ночной сорочке, в которой ложилась спать.
Сумрачная полупрозрачная фигура закивала ей, и протянула обе руки, мол, подойди. Было очень страшно и совсем не хотелось Рите идти к ней, но она шагнула вперед. И тут каким-то образом поняла, что призрак улыбается. А перед ней стал проявляться смазанный силуэт. Он становился более... если так можно сказать, материальным, что ли. но все равно, весь нестабильный и постоянно смазывался, но он стал узнаваемым.
– Костик?
– сумела выдавить из себя Маргарита.
– Я. Ритка, мало времени, - он взял ее за руку и поймал взгляд своим, - Рита, я пойду за Колей. А ты... Ты зови меня... Нас... Вспоминай все, что тебе покажется важным, и зови. Изо всех сил. Поняла.
Рита поняла. Но она поняла и другое.
– Костя, я ведь... сны... Сны...
– горло сдавливало, говорить стало совсем трудно, и она решила сказать все сразу, как бы это и не было тяжело, - Костя, я ведь сны видела про Колю. Мы с ним... во сне... Ты был еще жив тогда. Костя...
Она расплакалась от стыда, нелегко делать подобные признания. Болезненная судорога прошла по лицу Троепольцева, но он обнял ее, прижал к груди крепко-крепко и сказал:
– Это ничего. Что ж поделать, Ритка. Что ж поделать. Вспоминай, вспоминай все. Зови нас. Главное, чтобы дозвалась.
– А что?
– тут она впервые заподозрила неладное.
Он грустно улыбнулся, ответив на ее вопрос:
– Если не вернемся... То...
– ЧТО?!
– Ну, если не дозовешься, то мы не вернемся оба.
– Костя! Костя! Не надо туда ходить! Нет!
– Рита откровенно визжала от страха снова потерять его.
Троепольцев мягко отстранил ее от себя, поцеловал в лоб:
– Иначе никак. Не плачь.
Потом стал отдаляться, исчезая, и до нее донеслось:
– Зови.
И она стала звать, вспоминая их обоих, разные, наиболее яркие моменты, ощущения, надеясь, что ее услышат. Ей уже не было дела до стыда или сожалений, на кону существование Кости, да еще и Коли. Она не могла понять, что это за существование, но верила. Не замечая холода и подкрадывающихся теней, в которых угадывались притаившиеся чудовища, не видя, как опускается на колени призрачная фигура, сложив руки в жесте раскаяния.
Рита не знала, слышат ли они ее, услышат ли вообще, и это было ужасно. Потому что в какой-то момент стало совсем тяжело, ей казалось, что она сейчас упадет в обморок. Просто держалась из последних сил, а потом уже и за пределами своих сил.
В какой-то момент смазанное сумеречное пространство начало вспучиваться. Такое она уже однажды видела во сне, перед тем, когда пришел Костик, это придало сил. И вот, наконец, клубящийся узел прорвался светом, а Рита просто отключилась.
Пришла в себя она, когда почувствовала, что Евгения Матвеевна зовет ее по имени и шлепает по щекам.