В моей шкуре

Узун Юлия

– Мамочки, – произнесла я, пока ещё своим голосом, хотя и с хрипотцой.

На меня в отражении смотрело существо, лицо которого было покрыто щетиной трёхдневной давности. У Ромы так всегда было. Она очень колючая и вызывала раздражение. Это «нечто» смотрело на меня с таким же любопытством и осторожностью, как и я на него. В какой-то момент стало противно глазеть на это существо в моей одежде, так что я содрала её с себя и обернула полотенцем бедра. Там пока я не готова была что-либо разглядывать.

Я,

что, теперь мужчина? – возник, скорее всего, риторический вопрос.

Выпрямилась, выпятила грудь вперёд. Мускулистый, на груди совсем мало волос. Глаза карие, выразительные. Нос прямой, обычно это люди страстные и темпераментные. Подмигнула ему, а он мне. Потрогала волосы на голове – жёсткие. Красавчик.

Но это было временное помутнение рассудка, потому что когда я подумала о своём теле, паника вернулась. Хотелось заорать от ужаса, что я нахожусь сейчас в чужом теле.

– А моё тогда где? – спросила я отражение в зеркале. Похоже, оно тоже ничего не знало.

Постаралась успокоиться, вспомнила о Новопасите и вышла из туалета в спальню.

Артём.

Мальчишка вылупил на меня глазки и не знал, что сказать, поэтому выдал сконфуженное:

– Ой.

Андрей

– Чувствуешь запах?

Мы с Виолой принюхались к воздуху.

– Оладушки! – в один голос закричали и понеслись на кухню. Я по дороге подтягивал чёртовы трусы, чтобы не свалились.

Сеструха подлетела к плите и выключила огонь. Из сковороды валил дым – обугливались пять вкуснейших лакомств, так что я по-быстрому открыл окно, иначе задохнёмся. Виола смела несостоявшиеся оладушки в урну для мусора, а сковороду бросила в мойку и открыла кран. Струя воды вызвала громкое шипение, а из посуды шёл густой пар. Вздохнул с облегчением и потянул руку к готовому оладушку, так как от стресса всегда в животе урчит. Но неожиданно получил по руке, затем воззрился на сестру.

– Ты чего? Я голодный!

– Кто ты такая? И что здесь происходит? – поспешила забросать меня вопросами Виола.

Стукнул себя полбу. Как я мог забыть?

А когда вновь заговорил, понял, что голос стал совсем женский.

– Я сам бы хотел в этом разобраться. Но как видишь, я твой брат… душой.

Виола, видно, прибывала какой-то момент в шоке, изучала меня, сведя брови почти вместе, щупала волосы – а они оказывается черные и длинные. Мерзость! Трогать женщин я люблю, но не на себе же!

Виолетта девушка умная и талантливая, способная преуспеть в любом деле. Её достоинства и положительные черты я мог бы перечислять до вечера. Моя сестра активная, трудолюбивая, щедрая, а главное, оптимистичная особа с бурной фантазией. Но я, увы, не плод её воображения и боюсь, что весёлый нрав Виолы увял, как лютик, который по идее долго не вянет.

Осмотрев меня с ног до головы, Виолетта, наконец, сделала шаг назад и сложила руки на груди, прищёлкнув языком:

– Да-а-а… дела.

– Сам в шоке…

– Где мой брат?

Что?! Как

она может не верить в то, что я перед ней? Мы же родная кровь, как-никак, хоть и разница у нас в девять лет.

– Да здесь я… никуда не делся.

– Как доказывать будешь?

Она спятила?

– Какие доказательства, Виол? Вчера вечером уснул мужиком, проснулся… – посмотрел на себя и поморщился. – Вот этим. Можно оладью? Или помру от голода…

– Нет!

– Ладно… Тогда, что ты хочешь услышать? Я – Андрей Фалев, мне тридцать шесть…

– Уже нет.

– Что?

Виола прошла к плите и включила чайник, затем начала накрывать на стол. Я видел, как у неё дрожали руки в тот момент, когда открывала новую пачку с чаем. Пыталась осмыслить произошедшее… Что ж, дам ей время. Сам в шоке.

– На вид тебе не больше тридцати, может меньше. Погоди. – Сестра скрылась у себя в спальне, а вернулась с бельём и халатом. – Вот, переоденься, а то стоишь сиськами наружу. Стыдобище!

Тяжело вздохнув, взял у Виолы одежду и пошёл у себя переодеваться. Но не прошло и минуты, как крикнул сестре:

– Виол!

– Чего ещё?

– Как эта хрень застёгивается?

И секунды не прошло, как Виола вбежала ко мне в спальню, а увидев на мне непонятно как надетый бюстгальтер разразилась громким, я бы даже сказал истерическим, хохотом.

– Ну чего… да, черт возьми, я умею расстёгивать эти вещи, а вот надевать их никогда не помогал! – яростно бросил я и отвернулся в сторону, притопывая ногой.

– Вот же свалилась ты мне на голову, брат-мутант! – ещё посмеиваясь, сказала сестра, затем резким движением развернула меня к зеркалу и натянула лямки на плечи. – Сначала чашки к груди прикладываешь, потом лямки, а застегнуть по инерции сможешь. Потом ещё несколько способов покажу… – она задумалась. – Надеюсь, это временно.

– Значит, ты мне веришь? – улыбнулся широченной улыбкой, отметив белые зубы и заострённые клыки. Хм… у меня не такая челюсть. Но девчонка симпатичная.

– Верю или не верю… Какая разница? Деваться всё равно некуда. Пошли завтракать.

Ника

– Зайду потом, извините, – стыдливо залившись краской, проговорил Артёмка и развернулся к выходу.

Как там бывает во всех этих фильмах, где вдруг объявляется случайный свидетель? Пока я не открыла рот, мой брат будет думать, что видел моего любовника… А если расскажет родителям?

– Стоять! – грозно приказала я, услышав басистый выразительный голос, даже прокашлялась.

Артём сообразительный и очень умный мальчик, и не потому что носит очки, а потому что умеет делать выводы и рассуждает, как взрослый человек. Нашей семье есть кем гордиться, а значит, у меня есть шанс прибегнуть к его помощи.

– Закрой плотно дверь и иди, сядь сюда, – сказала я, подзывая брата к моему мягкому уголку, где я любила отдыхать после тяжёлого рабочего дня, читая журнал или лайкая фотки в «Фотограме».