В море – дома! Славный мичман Егоркин
Шрифт:
– А разве мы не на химическом катере?
– Да! – не моргнув глазом, согласился Громяковский: – но это особый, новый катер! При действиях в условиях применения противником оружия массового поражения, он погружается и берет анализы воды на небольшой глубине. И это позволяет ему укрыться от волнения и выпадающих радиоактивных и ядовитых осадков! Во как!
– Надо же! – уважительно покачал головой Кормчиев, – в наше время
– А ты думал! Военная наука не стоит на месте! – капитан 1 ранга наставительно гордо поднял вверх подбородок, многозначительно устремив свой взгляд в небеса.
Все спустились в кают-компанию, где тоже заблаговременно был накрыт стол – из того, что оставалось, но все равно – еды и питья всем хватало. После обильного угощения пища уже не лезла гостям в рот, но не тут-то было!
Громяковский предоставил тост одному из шефов и тот стал благодарить за гостеприимство моряков-северян. А тут один из подвыпивших чуть более своей нормы журналистов стал спрашивать, когда, мол, погружаться будем?
Очень хотелось шефам посмотреть «в окошко» на красоты морских глубин и их обитателей! Иллюминаторы же к кают – компании были задраены – как учили, еще по приготовлению! Основательно и добросовестно. У Рашидова не забалуешь, в школе техников у него по педагогике двойка была. Поэтому он не вел душеспасительных бесед, а сразу бил недотепу и лентяя чем попало и почему попало. Но это было редко, так как все знали, чем обязательно кончится любая небрежность.
За время фуршета и других застолий Алексей Михайлович несколько раз уже предупреждал – что за прерывание любого тоста, виновнику-мужику обрезают галстук, а женщинам – пуговицы на юбках. И что это – очень строгая традиция, грозящая отступникам всякими карами и несчастьями свыше. Действительно, один из его офицеров уже ходил в парадной тужурке, но без галстука, который жалкими веревочками валялся на столе.
А вообще – разноцветными клочками всех срезанных галстуков он смог бы украсить большой ковер где ни будь в музее… запросто!
Капитан 1 ранга прокашлялся и рассказал про галстуки. И резюмировал: – Поэтому, я лично ничего поделать не могу – традиция есть традиция. И мы просто ее служители! – с этими словами он спокойно взял журналиста за галстук и… ножом для мяса оттяпал тому кусок яркого шелкового галстука, который тот на прошлой неделе купил
Но ни один мускул не дрогнул на лице Алексея Михайловича Громяковского! Вот тут ему было все равно – то ли за 30 рублей, то ли – за 150 долларов!
Поэтому, задавать новые вопросы и прерывать очередной тост всем просто расхотелось! Потом пошел следующий тост, перерывы сократились до сорока пяти секунд.
Девиз застолья – в таких случаях – был: «Перерыв – сорок пять секунд! Между первой и одиннадцатой!»
И, как говорится, «посошок пили лежа»… Культурная программа довела многих гостей до совершенно некультурного состояния.
Наконец-то катер ошвартовался у причала, рядом со сторожевым кораблем.
– Так мы погружались или нет? – опять прицепился настырный Кормчиев.
Но пока мы шли в базу, катерок мимоходом окатил короткий, но обильный летний ливневый дождь. Его притащил из «мокрого угла» (мокрый угол – это, примерно, северо-северо-запад, откуда часто несет ветром тучи, беременные дождем и снегом, а то – и тем и другим. Или еще – противной липкой изморосью) тот же самый шквал, загнавший катер в базу, не редкий в наших местах, разогнавший, совершенно, кстати, гулявшую по набережной публику.
И Громяковский мгновенно сориентировался и показал бывшему моряку на мокрые борта и надстройку. По ватервейсам сбегала вода – остатки заливавших волн и дождя.
– Ты что, Сан-Саныч, сам не видишь?
И Кормчиев был вынужден согласиться. Правда, когда он спрашивал о подводном катере химразведки у военных, те только недоуменно пожимали плечами. Говорят, даже НАТО потом этот катер искало. Не нашли! Вот так, а вы тут говорите! Государственную задачу мы с Громяковским выполняли, пока вы тут шашлыки жарили да по три раза подряд «За тех, кто в море» пили!
Ну, мужики, семь футов под киль, а семь рюмок – так под шашлык!
– Под уху!
– Так тоже – не плохо!
А сам Михалыч, когда его об этом спрашивали уже потом, даже на следующий год, делал вид, что первый раз слышит об этом! И – похоже – уже сам в это искренне верил!
А мне как-то самому удалось слышать рассказ от одного из гостей, уже гораздо позже. А я сделал вид, что первый раз слышу.