В начале пути
Шрифт:
– Где-то на село пошли к подружкам. Обещали скоро вернуться… Да вот они идут через ручей, – сказала мама, посмотрев в окно.
Когда все собрались, мама поставила на стол традиционную картошку в чугунке, батько нарезал колбасу и хлеб, открыл бутылку водки.
– Гриппко, давай стаканы. Дай еще два. Сегодня по особому случаю можно по чуть-чуть налить водки Климу и Володе, – распорядился батько, – они заслужили.
Выпив, все дружно принялись за ужин.
– Ваня, Аня, кушайте хорошо. Кто хорошо будет кушать, тот получит гостинец, его батько привез.
– Какой
– Ты лучше кушай, не отвлекайся, а то тебя Аня обгонит, – пошутила мама.
Ваня ниже наклонился над своей тарелкой, разминая картошку ложкой, запихивая ее в рот и запивая молоком.
– Батьку, а откуда у тебя сразу столько денег? – неожиданно спросил Клим. – Говорят, ты с завода уволился.
Батько, отодвинул от себя тарелку, внимательно посмотрел на детей.
– Да, наверное, теперь можно об этом и сказать. Только пока не говорите никому. Мы решили с мамой уехать всей семьей с нашего села в другую область. Нам предложили завербоваться в Одессу, ну не в саму Одессу, конечно, но в ту местность. Там и поспокойнее, и посытнее. Все практически готово к отъезду. На следующей неделе приедет за нами машина.
В хате стало тихо. Все оставили ужин, кроме Вани и Ани, которые увлеклись своими тарелками.
Первым прервал молчание Клим.
– Вот это новость, – выдавил он из себя с удивлением. – А как же хата, корова, хозяйство?..
– Какое хозяйство, Клим? – ответил батько. – Корову отдадим тетке Марье, а за хатой пока присмотрит дядя Артем. Ты пойми, мы не можем подвергать опасности ни наши жизни, ни жизни Володи с Олей. Бандеровцы уже один раз приходили, им ничего не мешает прийти ещё раз, но с более серьезными намерениями. Для них человеческая жизнь ничего не значит. Ты же, наверное, слышал, что они сделали с семьей учителя в соседних Цепцевичах? Всех убили – и взрослых, и детей. И только за то, что он преподавал русский язык.
– Слышал. Но как-то все неожиданно, – произнес Клим как бы про себя. – Не хочется мне никуда ехать, батьку. Здесь все свои, через полтора-два года надо будет в армию идти… Нет, батьку, я никуда не поеду.
– Смотри, сынок, ты уже взрослый, – сказал отец. – Подумай, как ты тут будешь жить один?
– Нет, не поеду, – твердо заявил Клим.
– Ну, а вы как, Оля, Володя? – спросил батько.
Володя посмотрел на сестру.
– Мы поедем с вами, дядьку Игнат. Здесь нам жизни нет. Я даже зайти не могу в свою хату, сразу в ушах слышу выстрелы из автомата. Нет, мы с вами, – сказал Володя, и на его глазах показались слезы.
– Ну вот, кажется, все вопросы решили. Володя и Оля, вы тоже свои вещи соберите и принесите к нам, – сказал батько.
– Да какие у нас вещи? Они все на нас одеты, – ответил Володя.
– В четверг всем быть здесь, искать никого не будем и ждать тоже, – сказал батько, поднимаясь из-за стола.
– Ну, а у вас как дела? – обратилась мама к Ване и Ане. – Все съели?
– Да, – радостно крикнул Ваня, – я первый.
– Нет, я первая, – возразила Аня.
– Ладно, ладно, не спорьте, молодцы, все съели, –
– Ура! – радостно закричал Ваня.
– Что же ты так орешь, – притворяясь сердитой, сказала мама. – Вот тебе, Ваня, две конфеты и два пряника, и тебе, Анечка, тоже две конфеты и два пряники. А остальные останутся на завтра.
Незаметно пришла ночь. Все уснули. Только Ваня не спал, прислушивался к сопению спящих. Ох, как ему хотелось съесть еще хотя бы одну конфетку. Он бесшумно сполз со своей лежанки и на цыпочках подошел к шкафу, в который мама положили кулек со сладостями. Осторожно он начал открывать дверцу шкафа, которая предательски заскрипела.
– Это кто там по шкафам шарит! – раздался тихий голос мамы. – Ложись спать, Ваня, а то завтра батьку расскажу.
– Я только посмотреть хотел, – шепотом сказал Ваня.
– Завтра посмотришь, – сказала мама, – быстро спать.
Понурив голову, Ваня отправился на свою лавку, лег и скоро уснул.
Все последующие дни взрослые были заняты подготовкой к отъезду, только Клим ездил в Сарны на завод на работу.
В воскресенье никто не смог отогнать корову в стадо. Мама пожалела будить и Клима, и Ваню, и они проснулись, когда солнце уже давно взошло, хотя его не было видно. Было пасмурно, по низинам стелился туман. После завтрака мама попросила Клима отогнать корову на луг, на берег Горыни.
– Клим, – сказала мама, – надо Майку выгнать на луг. Я не стала тебя рано будить, все вы устали. Пригляни за ней, пусть попасется часа три-четыре.
– Я хотел батьку помочь, он хочет с собой чайку взять. Говорят, там, на новом месте, есть речка.
– Володя поможет.
– Мамо, и я пойду с Климом, – попросил Ваня.
– А уроки ты все сделал? – спросила мама.
– Все, еще вчера.
– Ну, хорошо, иди, выгоняй Майку с сарая.
Клим и Ваня вместе с Майкой отправились на луг.
Майка щипала траву. Ребята сели под куст лозняка, наблюдая за коровой. Клим себе под нос напевал какую-то песню. Ваня прислушивался, но слов понять не мог.
– Что это за песня у тебя? – спросил он брата. – Ничего не понятно.
– Это песня о том, что всех хороших пацанов забрали в армию, а на селе остались одни калеки, и девчатам не с кем в церковь идти под венец. Это польская песня, вот тебе и не понятно. Хотя слова почти что наши. Вот послушай! И Клим уже громче пропел куплет:
Бо самэ горбатэ, кулявэ, смаркатэ в цивилях зосталошя…Вдруг из соседних кустов лозняка вышли два человека, вооруженных автоматами в советской военной форме. Однако даже по некоторым внешним признакам было понятно, что это бандеровцы. На головах у них были форменные головные уборы с бандеровскими трезубцами.
Они подошли к ребятам. Один из них, здоровенный бандит, уставился на Клима своими мутными, очевидно с перепоя, глазами.
– Хлопец, скажи, солдаты в селе есть? – прохрипел он сиплым голосом.