В начале пути
Шрифт:
Вернулся я в поселок, а там уже и нет никого. Все ушли или попрятались. Присмотрел уютный подвальчик и забился туда на ночлег. Лежу, дремлю вполглаза, думу думаю. У людей все всегда нормально: если поймают девочку — то принцессу, как положено, а у меня — какая-то герцогиня. А неприятностей, наверное, будет, как от дочки профессора. Это моя постоянная трагедия. У каждого научного руководителя всегда была дочка. Карма такая, значит. Тут я, наконец, уснул.
Утром глаза сами открылись. Прислушался внимательно. В комнату поднялся, огляделся по сторонам: тихо кругом. Можно и деловые визиты
Высыпал десяточек на каждую лежку — держите, ребятки, гостинчики от поклонников. Не жалко. На вторую засаду не стал железо тратить. Вероятность того, что они одновременно станут позиции занимать, стремится к нолю. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, как говорят лирики. Не факт, что они вообще сегодня придут, но подстраховаться надо. Сейчас можно и в гости пожаловать.
Я о Сидоровиче ничего не знаю. Семья их здесь живет от начала времен, пережили все три раздела Польши, все власти: и панскую, и советскую, и немецкую. Сейчас, чтоб под родимым украинским гнетом не изнывать, бизнес в Зону перенесли. Эти куркули никому за всю свою жизнь ни копейки налогов не заплатили. Так и живут, олигархи.
Тоже, кстати, загадка Зоны. Есть у человека денег уже на всю оставшуюся жизнь, а он дело свое рискованное не бросает. Почему? Дай ответ? «А мне это в кайф» — сказал мой собственный внутренний голос. Улыбнулся я и на бетонные ступеньки встал ногой дерзкой.
Строили тут на века. Глядя на стены, понимал я, что толщина здесь метровая. Линия Маннергейма и Сталина в одном подвале. Тут и поверишь, что один из Сидоровичей большим начальником был на стройке, а потом и на самой станции. Только как он взрыв-то допустил? Если правда, что о нем говорят, то должен был раньше спохватиться, пресечь.
— Дядька мой в те дни, как раз перед майскими праздниками, в больничку с язвой слег, на операцию. А больше директора никто остановить не смог, уж очень ему звездочку «Героя Труда» на грудь хотелось, — сказал сидевший за стойкой пан в жилетке меховой, и зубами в ножку куриную впился.
Я дар речи потерял. Не часто со мной это происходит. Посмотрел он на меня и улыбнулся:
— Не люблю я вареники. К мясу приучен с детства, — говорит.
А у меня как раз в голове мысль бьется, как у кузнеца Вакулы с молотом: не надо тому черта искать, у кого он за плечами!
— А что ты там в кустах делал? — спрашивает, на экран глядя.
Понятно, тут все в камерах и датчиках слежения. А из коридора одним нажатием кнопки можно непреодолимую ловушку сделать. А запасной выход здесь точно не один.
— И даже не два, — веселится торговец. — Первый подвал здесь сто лет назад выкопали, когда фронт австрийский стал приближаться. Так целый век и рыли. Успокойся, мысли я у тебя не читаю. Просто они у тебя на лбу проявляются.
Рука
— Так спокойнее будет, — уже серьезно Сидорович сказал. — Молодые вы, самыми умными людьми себя считаете. А сами насквозь прозрачные и наивные. Ты хоть бойцом себя не мнишь — уже хорошо. Догадался спрятаться от наемников. Растяжку им поставил?
— Вчера с самолета — на него оружие не пронесешь; уже в Киеве вооружался, ничего серьезного не предлагали, да я и не просил особенно, — говорю.
Достал из рюкзака «ежика», показал торговцу.
— Какой только гадости люди не придумают, лишь бы ближнему своему…
— Помочь удалиться! — за него закончил.
— … напакостить. Проводник еще не пришел. Общий канал опять барахлит: со Свалкой и Агропромом совсем связи нет, — продолжил Сидорович. — Посиди пока в поселке или у меня в подвале. Неудачный сезон: одни бандиты в Зону лезут, сталкеров нет, хабара тоже. Если на артефакт заказ возьмешь, патроны и медикаменты авансом дам.
Не хотелось мне себя обязательствами связывать, но и в поселок уходить из этого уютного и надежного бункера не хотелось.
— Давай так, — выдвигаю встречное предложение, — ты мне говоришь, что надо принести, а я по мере возможностей пытаюсь заявку выполнить. А с тебя лекция по технике безопасности в Зоне. Повышай мои шансы на возвращение.
Догрыз Сидорович куриную ногу и начал свою речь. В карте я быстро разобрался — дело привычное. А вот такой концентрации банд и вооруженных группировок мне с Белиза не попадалось. Там тоже в каждой деревеньке своя плантация наркотиков, завод по переработке листьев коки в порошок счастья и родная банда, она же отряд самообороны. Легко, значит, не будет.
Западные болота, где сидело какое-то «Небо», светлое или высокое — мне без разницы, мы сразу из сферы интересов исключили. Там нормальному человеку делать нечего. Пусть по кочкам ученые с лягушками прыгают. А дорогу на север мы внимательно проработали. Больше всего меня «Монолит» беспокоил. Самая крупная и богатая группировка, а информации по ней, тем более достоверной, не было.
Под разговор наш мне был вручен ПДА. С ним я тоже быстро разобрался — не сложнее «навигатора». Только особо одаренные ребята с насквозь проспиртованными мозгами могут о нем долго думать. Есть приборчик, и ладно.
— Наемники могут в любом месте появиться, — сказал мне торговец. — Но не это делает их организацию сильной. Их ударная сила — замаскированные под обычных людей убийцы. Ты можешь человека полгода знать, и не догадываться о его двойном дне.
Да, от выстрела в спину в упор защиты нет. Только полное одиночество. Никого рядом. За упругими стенами холод, ужас и мрак, а где-то тепло. Но это не то, прости меня, брат, если я виноват, что тебе нелегко. Мне уже до звезды — кто здесь есть кто, кто здесь есть… Кем я проклят и кем вознесен: я проклят святошами, я обречен. Я обречен на жизнь. Тянул руки вверх, услышал «держись», вцепился зубами в трухлявый карниз. Я поверил ему, даже падая вниз. А где-то тепло. Значит, к танку пойду один.