В небе Балтики

Калиниченко Андрей Филиппович

— Свои ножки — что дрожки: встал и поехал, — пошутил техник Покровский.

Не торопясь, люди направились в столовую. Усенко тронул меня за локоть, и мы замедлили шаг.

— В нашу эскадрилью дают шесть молодых экипажей. Завтра должны прибыть.

— Отлично, — отозвался я.

— Нужно как можно быстрее ввести молодежь в строй. Это твое дело, заместитель, — сказал Усенко.

Я понимал, какая ответственная задача возлагалась на меня, сколько труда предстояло вложить, чтобы сделать выпускников училища

боевыми летчиками и штурманами, дружными и слетанными экипажами.

— Справлюсь ли? — усомнился я.

— Вот об этом и я хотел спросить.

— У меня нет экипажа, — сказал я. — Дайте мне штурмана и стрелка-радиста. А я уж постараюсь.

— Вот и отлично. Экипаж мы тебе подберем хороший, — заверил Усенко. Завтра принимайся за дело.

На следующее утро мы принимали пополнение. Перед нами стояли молодые и стройные парни в новенькой авиационной форме. Всматриваясь в каждого из них, я невольно сравнивал их с теми, на смену которым они пришли: с Косенко, Николаеней, Арансоном, Журиным. Хотелось, чтобы эскадрилья пополнилась смелыми летчиками, настоящими воинами, достойными своих предшественников.

Усенко держал в руках список и называл фамилии:

— Бомбин.

— Есть! — ответил летчик высокого роста с рубцами и рябинами на веселом лице.

— Когда горели? — спросил комэск.

— Я не горел, это у меня, так сказать, естественная красота, — пояснил летчик. — Оспу в детстве перенес. — Все тихо засмеялись.

— Ржевский, — назвал следующего Усенко.

Вперед шагнул сутулый, невысокого роста старший лейтенант с густыми рыжими бровями.

"Все они только что окончили училище, почему ж этот старший лейтенант?" — подумал Усенко и спросил:

— Давно летаете?

— Нет. Я был техником. Переучился на летчика, — объяснил Ржевский.

— Лунин, — читал дальше Усенко.

— Лукин, товарищ командир, — улыбаясь, поправил командира летчик.

Лукин выделялся среди товарищей отличной выправкой и атлетическим сложением. Его черные глаза смотрели весело, даже озорно.

Потом мы познакомились с остальными новичками: И. А. Шестаковым, С. М. Сухининым, ,Е. А. Чирковым. Рядом с летчиками находились их штурманы и воздушные стрелки-радисты.

Расписали людей по звеньям, закрепили за каждым экипажем самолет, выдали летное обмундирование. Эскадрилья снова стала полнокровной. Но в ней осталось .лишь три экипажа с боевым опытом. Остальные даже не нюхали пороху.

Началась учеба. Регулярно проводились теоретические занятия, на которых молодежь изучала силуэты вражеских истребителей и тактику их действий. Экипажи знакомились с районом предстоящих полетов. Мы проверяли, как знают они материальную часть бомбардировщика и правила его эксплуатации.

В те дни мне тоже дали новый экипаж — штурмана Михаила Губанова и воздушного стрелка-радиста Василия Романова. Оба они раньше

летали с командиром эскадрильи Григорием Пасынковым и считались лучшими в полку. Никогда бы Пасынков не расстался с ними, если бы его не перевели в другую часть. Мне давно нравились эти ребята, и я радовался тому, что буду летать с ними вместе. А теперь мы все втроем дружно взялись за обучение молодого пополнения.

— Если на зачете ты отвечаешь на четверку, то в воздухе тебе нужно ставить только три. А троечнику, как известно, в небе нечего делать, внушал я новичкам. И они учились.

Во время тренировочных полетов лучшие результаты показали экипажи Н. И. Лукина, П. И. Ржевского и С. М. Сухинина. Они хорошо держались в строю, метко бомбили, умели правильно вести бой, быстро перенимали опыт, накопленный в полку. За десять дней все летчики эскадрильи были введены в строй.

Самолеты готовились к вылету. В это время на стоянке всегда бывает много народу. Как обычно, внезапно появился начальник разведки полка Ремизов.

— Слышали новость? Косенко и Пасынкову присвоено звание Героя Советского Союза!

— Это правда?

— Откуда вы знаете? — посыпались вопросы.

— Разведка все знает, — отшутился он и зашагал дальше вдоль стоянки.

Первые Герои Советского Союза в нашем полку! Мы радовались и гордились своими боевыми друзьями, удостоенными этого высокого звания. "Как жаль, что нет с нами Юрия Косенко", — подумал я и сказал:

— Всего пятнадцать дней не дожил Юра до своего самого радостного дня.

— Юра не умер. Теперь имена Косенко и Пасынкова навсегда останутся в памяти народа! — сказал Усенко.

Вечером возле КП полка появился боевой листок. "Сегодня к нам пришла радостная весть, — писал в ней Раков, — Указом Президиума Верховного Совета СССР двум нашим товарищам — летчикам Пасынкову и Косенко присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Мы гордимся этими мужественными людьми, выросшими в нашей части. Честь и слава нашим Героям!"

Евгений Иванович Кабанов, который два года летал штурманом с Косенко, рассказал о боевом пути Героя, трудных боях и дерзких подвигах. Свою заметку он закончил словами: "Имя его, дела его зовут нас на новые победоносные схватки с врагом".

В фотолаборатории замполит Савичев и комсорг Чертыковцев уже готовили большой стенд о наших Героях.

— Товарищ Калиниченко, — позвал меня Чертыковцев. — Мы с замполитом наметили провести в эскадрилье комсомольское собрание. На нем надо бы рассказать молодым экипажам о боевом пути наших Героев.

— Правильно. Давайте проведем завтра. А время согласуй с командиром эскадрильи, — посоветовал я Чертыковцеву.

Собрание проходило живо, по-боевому. Ветераны полка рассказали о подвигах Пасынкова и Косенко, молодые летчики дали слово приумножить их славу.