В небе и на земле

Шепелев Алексей Лаврентьевич

При таком столпотворении на переправе и по обе стороны от нее трудно было рассчитывать на установление здесь организованности и порядка. К тому же на нее непрерывно налетала вражеская авиация, в небе не прекращались жаркие воздушные бои. Да и сама эта переправа не обладала большой пропускной способностью. Она выглядела каким-то фантастически странным сооружением, напоминавшим знаменитый аттракцион в Ленинграде «Американские горки».

Саперы и дорожники приспособили под переправу взорванный гитлеровцами, беспорядочно провисший над рекой железнодорожный мост. Некоторые его опоры и пролеты сохранились, а остальные обрушились в Дунай. Из воды торчали лишь остатки ферм. Строители

соединили уцелевшие опоры и металлические элементы моста пролетами, сделали деревянный настил. И хотя временный мост красотой и изяществом не отличался, он все же считался основной переправой фронта. Недаром сюда остервенело рвались немецкие танки и постоянно налетала вражеская авиация.

В этой сложной обстановке, когда у Дунафёльдвара на подступах к реке образовались пробки, порядок на переправе взялся наводить лично сам член Военного совета фронта по тылу генерал В. М. Лайок. Он действовал не только словом, убеждением, но и мог пригрозить нерадивым суровым наказанием. Чрезвычайными полномочиями Военный совет наделил и находившихся на переправе начальника автомобильного управления генерала Н. Страхова, начальника дорожного управления генерала В. С. Мичурина и других руководящих работников фронта. Бывал здесь и первый член Военного совета фронта генерал-полковник А. С. Желтов.

Убедившись, что проехать к переправе невозможно и что вне очереди меня через мост никто не пропустит, я немедленно помчался на ближайший аэродром., а оттуда самолетом перелетел в Мадоче. И снова беспокойная ночь, снова под носом у противника мы организуем эвакуацию боевой техники и имущества. Несмотря на многие трудности, задание командарма мы выполнили в срок.

Противнику удалось отрезать и окружить район, где базировалась ночная бомбардировочная авиадивизия генерал-майора авиации Тищенко. Не поддавшись панике, которая вполне могла возникнуть в подобных обстоятельствах, летный и инженерно-технический состав уверенно продолжал боевую работу. Генерал Тищенко всегда поддерживал дисциплину и порядок в своей авиадивизии. Умело руководил он и перебазированием, когда этого потребовала обстановка. Все четыре полка благополучно улетели на другие аэродромы. Соединение без потерь эвакуировало технику и имущество.

Генерал Тищенко потом докладывал командующему, что героизм и отвагу проявили не только летчики и штурманы, но и все те, кто трудился на земле, инженеры, техники, младшие авиаспециалисты, воины авиационного тыла. Четко обеспечив подготовку материальной части к полетам, они затем при перебазировании не раз брались за оружие, чтобы вместе с пехотинцами отбить атаки гитлеровцев на подступах к аэродрому.

Во время боев на территории Венгрии, длившихся более трех месяцев, в сложной обстановке оказывалась не только эта дивизия, но и некоторые другие наши авиационные соединения. Случалось порой, что для обороны аэродромов инженерно-технический состав приспосабливал и бортовое вооружение штурмовиков. Для этой цели хвостовая часть самолетов поднималась, и подъемники фиксировались в горизонтальном положении, что позволяло вести по противнику прицельный огонь из пушек и пулеметов. Наши техники и механики часто использовали бортовое оружие и для отражения налетов вражеской авиации на аэродромы. Большой угол наклона пушек позволял это делать.

Когда я вернулся из Мадоче в штаб армии, сослуживцы рассказали мне о том, как воины нашей комендатуры, офицеры всех отделов и служб во главе с начальником штаба генералом Н. М. Корсаковым и начальником оперативного отдела полковником М. В. Комаровым мужественно отражали атаки противника, прорвавшегося к местечку Цеце. Они сумели выстоять до прихода стрелковых частей. Затем офицеры

М. А. Бейдер, М. А. Меликянц и Замосковный перевезли всю документацию в пункт новой дислокации. Личный же состав организованно переправился на левый берег Дуная и сразу приступил к выполнению своих обязанностей.

В боях с противником, прорвавшимся к Цеце, погибло несколько наших товарищей, в том числе и инженер по вооружению Виноградов.

Боевой путь армии отмечен не только победами. В Югославии под Петровградом начальник ПАРМ-10 Каледин похоронил погибшую в боевой обстановке жену. Она работала в тех же ремонтных мастерских, где и муж, делила с ним все тяготы фронтовой жизни.

В Венгрии внезапно оборвалась жизнь начальника рембазы инженер-майора И. И. Минакова. В те дни технический состав частей и ремонтных органов работал с огромным напряжением сил. Когда я приехал в одну из рембаз, ее главный инженер сказал, что специалисты трудятся днем и ночью с такой нагрузкой, что у него есть серьезные опасения за их здоровье.

Я мог лишь посоветовать ему более планомерно распределять задания и дать людям возможность более нормально отдыхать. Ведь и личный состав авиачастей выполнял свой долг часто без сна и отдыха.

Мы летали в любую погоду, моторесурс вырабатывался очень быстро. Пришлось даже обратиться к первому члену Военного совета фронта генералу А. С. Желтову с просьбой дополнительно выделить автотранспорт для более быстрой доставки неисправных моторов в ремонтные органы и отремонтированных — в части. Наша просьба была удовлетворена.

Ресурс двигателя можно было восстановить сравнительно быстро, а вот здоровье людей редко поддавалось «ремонту». Инженерно-технический состав работал не жалея ни сил, ни жизни, как говорится, на износ.

Я уже говорил о скоропостижной смерти начальника реморгана инженер-майора И. И. Минакова. Как коммунист-руководитель, он больше всех болел за дело и меньше всех позволял себе отдыхать. Он буквально сгорел на работе, на трудовом посту.

Тяжело мы переживали и гибель талантливого летчика Героя Советского Союза Н. Ф. Краснова. Мы познакомились с ним еще осенью 1943 года, когда шли бои в районе Днепропетровска. Тогда он был командиром истребительной эскадрильи. По ряду причин его затем направили к нам, в инженерно-авиационную службу, на должность летчика-испытателя.

Здесь я узнал Краснова ближе и убедился, что прежняя слава героя не вскружила ему голову. Не опустил он рук и после понижения в должности. Его по-прежнему отличали скромность и трудолюбие. Летал он неутомимо, смело, четко выполнял все задания.

Краснов пробыл у нас более года. А когда под Будапештом разгорелись тяжелые бои, командование разрешило ему вернуться в строевую часть и возглавить истребительную эскадрилью.

Герой Советского Союза Краснов воевал храбро и мастерски, в некоторые дни сбивал по два, а то и по четыре вражеских самолета. Погиб он при облете истребителя, на котором заменили мотор. Поскольку полет носил испытательно-технический характер и совершался в районе аэродрома, боекомплекта на машине не было.

Во время выполнения задания летчик заметил на подступах к аэродрому немецкий самолет. Сердце воздушного бойца не вытерпело, и он погнался за врагом. По всей вероятности, Краснов таранил «юнкерса». Его последнее сообщение по радио было лаконичным: «Срубил фрица!»

Летчик, к сожалению, не вернулся на аэродром. Перетянув через Дунай поврежденную машину, он спланировал на левый берег, угодил на старые окопы, и истребитель скапотировал.

Героя Советского Союза Краснова мы похоронили с почестями в Одессе. Останки его доставила туда делегация фронтовых друзей из 17-й воздушной армии.