В небе Китая. 1937–1940
Шрифт:
Нас тщательно охраняли вежливые и предупредительные полицейские, одетые в черные мундиры. У каждого на боку висел здоровенный маузер в деревянной кобуре. Мы но раз видели, как наши охранники задерживали людей, переступивших запретную черту. С нарушителем поступали просто: брали за шиворот и дубасили по спине. После такой «разъяснительной» работы наступало умиротворение. Нарушитель усердно кланялся полицейским «за науку», прижимал руки к сердцу, а потом опрометью кидался прочь, сверкая голыми пятками.
Для связи с командованием китайской армии и обеспечения
На аэродроме, где базировались наши истребители, стояли и американские самолеты. Янки жили замкнуто, мы с ними, по существу, не общались.
Однажды Благовещенский высказал пожелание, что было бы неплохо организовать совместный бой. Сил для мощного удара по японской авиации у нас не хватало, мы попросили полковника Чжана сходить к американцам и переговорить с ними по этому поводу.
Полковник ушел, возвратился часа через два. По его виду мы сразу догадались, что миссия закончилась неудачей.
— Американцы спросили, — сказал Чжан, — сколько им за платят? Я ответил: столько же, сколько русским…
«За здорово живешь мы воевать не будем. Пусть воюют русские», — заявили янки.
Дня через два американцы отбыли через Гуанчжоу домой, и мы остались на аэродроме одни. Наконец-то получили возможность рассредоточить свои самолеты и вообще навести должный порядок. Главная роль тут принадлежала Благовещенскому. Он был неистощим на выдумку и боевую сметку. Энергия в нем била через край. В короткий срок он сумел укрепить дисциплину. Все выглядели подтянутыми, деловитыми.
Авторитет Алексея Сергеевича был непререкаем. Благовещенский прекрасно знал самолет, виртуозно владел им, показы вал личный пример храбрости и отваги в бою.
Носил он вязаный свитер, серую замшевую куртку, которую в одном из боев японцы основательно продырявили. Механик Паша Резцов хотел починить ее, но Алексей Сергеевич отказался:
— Что ты, милый! С заплатой я буду ходить как оборванец, а тут боевая отметина. Чувствуешь разницу? — и весело рас смеялся.
У Благовещенского были широкие, как у запорожца, штаны.
Мы однажды спросили, почему он отдает предпочтение такой моде, и услышали в ответ:
— Чтобы подчиненные не видели, как у меня дрожат колени, когда бывает страшно.
Он всегда искал что-то новое, рациональное и, когда находил, твердо проводил его в жизнь. Так, по его приказу с самолетов сняли аккумуляторы, а моторы стали запускать наземными средствами.
— К чему возить липший груз? В бою аккумулятор — обуза.
По его же указанию в кабину каждого самолета поставили бронеспинку. Это намного продляло жизнь машин и надежно предохраняло летчиков от пуль. На ручке управления своего самолета Алексей Сергеевич сделал, кроме того, кнопочный пулеметный спуск.
Чтобы предотвратить внезапное воздушное нападение противника, летчики
Наньчанский аэродром был очень просторным. Самолеты не выруливали на стартовую линию, а начинали разбег с любого места. Это экономило драгоценное время.
Никаких радиосредств па самолетах и на земле в то время но было. Поэтому управление группой в бою осуществлялось таки ми сигналами, как покачивание крыльями. Предварительно они четко определялись па земле. Инициативе, смекалке летчика отводилась главная роль. Но при всех условиях командир строжайше требовал одного: не отставать от товарищей, защищать друг друга. Это правило было возведено в закон.
…Из-за дальних горных хребтов поднялось багровое солнце. На небе ни облачка.
— Денек будет жарким, — произнес Сергей Смирнов, направляясь вместе с Борисом Хлястычем на самолетную стоянку.
Летчики всего лишь два дня назад прибыли из Советского Союза и не успели по-настоящему ознакомиться с обстановкой. В боевых вылетах они пока не участвовали. Накануне Благовещенский лично вводил их в курс дела, рассказывал о тактике японской авиации, дал немало советов.
Сергея Смирнова он знал по совместной учебе и работе и был уверен, что тот в бою не подведет. Хлястыча, в свою очередь, как смелого и инициативного летчика рекомендовал Рычагов, с которым он служил в Киевском военном округе.
— Давай, Сережа, крепко держаться друг друга, — попросил Хлястыч.
— На меня можешь положиться, — заверил его Смирнов…Синий флаг на вышке взвился около 11 часов. Тотчас же из помещения командного пункта выбежали два механика и разложили на земле большое полотнище-стрелу, указывающую направление, откуда ожидается противник. В результате экипажам не надо было теряться в догадках. Курс полета противника известен.
По сообщению постов противовоздушной обороны, на высоте 3500–4000 м шла большая группа бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями. Их путь лежал к нашему аэродрому. В предыдущих боях наши истребители порядком потрепали японцев, и теперь они, видимо, были намерены расквитаться с нами.
Но внезапного удара не получилось. Сигнал об опасности был получен заранее, и все наши истребители быстро поднялись в воздух. Ушли в бой и Смирнов с Хлястычем. Самолеты разделились на две группы и, набрав высоту, барражировали каждая в своем районе.
Техники и механики укрылись на старом китайском кладбище, расположенном на небольшом удалении от аэродрома. Оттуда хорошо были видны наши самолеты.
Прошло минут 15. С востока показалась первая колонна японских бомбардировщиков из девяти самолетов. Летели они довольно плотным строем, как на параде. Боевой порядок — клин-звеньев. Впереди, с боков и сзади шли истребители сопровождения.