В небе Китая. 1937–1940
Шрифт:
Прождав до вечера, я начал обдумывать, как скоротать ночь.
Вдруг я заметил, что к самолету приближаются три человека. Кто они? Угадать трудно, на всякий случай я вынул пистолет из кармана и положил его поближе. Но мои опасения оказались напрасными. Не доходя метров 30 до самолета, незнакомцы отошли в сторону, развели костер, достали консервную банку и стали греть воду. Это были три китайца: двое молодых и один пожилой с бородкой.
Когда я подошел к ним, они жестами показали мне на банку, где закипала вода, и пригласили отужинать с ними. Поблагодарив, я стал уточнять место посадки. Выяснил, что нахожусь недалеко от селения Шиншинся. Через него проходил автомобильный тракт, по которому помощь из СССР поступала в Китай.
Общими
…После ужина китайцы отгребли все угли к выходу из фанзы. У меня был меховой комбинезон, и я всю ночь поддерживал огонь в костре. Китайцы разделись и на подогретой земле уснули. Чувствовалось, что за день они изрядно потрудились. Ночью вы пал небольшой снежок.
Утром старик разрешил взять лошадь, дал в проводники молодого китайца, и мы, не теряя времени, быстро позавтракали и отправились в Шиншинся. По дороге подъехали к самолету, который оказался в полном порядке. Рядом с самолетом на снегу виднелись следы крупного зверя. С большим трудом мы пересекли горы. Впереди я заметил стадо верблюдов и человека, охранявшего их. Подъехав первым, я спросил дорогу. Человек пока зал мне рукой направление. Через некоторое время мы завернули за гору и увидели населенный пункт. Это и был Шиншинся. Здесь мы встретились с переводчиком, который помог мне до звониться в Хами и передать сообщение о поломке самолета.
На другой день почти одновременно прибыли поисковая группа с аэродрома Аньси, где сели самолеты нашей эскадрильи, и заводская бригада из Хами, которая привезла все необходимое для ремонта. Не теряя времени, тронулись в обратный путь. Вскоре мы были у самолета, который уже охранялся полицией.
Через полтора часа самолет подготовили к полету. Самым трудным оказалось найти подходящую полосу для взлета. Сплошной дорожки так и не удалось подобрать. Решили составить ее из двух кусков: первый, основной — 350–400 м; дальше — кустарник и камни (10–15 м), потом опять полоса-150–200 м. Чтобы облегчить самолет, сняли вооружение, бензина оставили только на 15–20 минут полета. Надвигались сумерки, надо было торопиться. Бригады разбились на две группы, чтобы поддержать плоскости самолета при взлете. Я довел мотор до полных оборотов, по установленному сигналу поднял хвост и махнул головой, что означало — бросать самолет и падать под плоскость. Истребитель рванулся вперед и, набирая скорость, стремительно приблизился к кустам. Перед самыми кустами я резко взял ручку на себя (этим создал положительный угол атаки крыльев), и самолет повис над кустами. Затем добавил форсаж, самолет пролетел кусты и мягко, в трехточечном положении опустился на вторую половину дорожки, слегка оттолкнулся и опять оказался в воздухе. Уже набрав скорость, я выдержал самолет над землей, затем развернулся и пролетел над группой. Все подняли вверх большой палец — все в порядке! Я взял курс на аэродром Аньси и через 15 минут в сумерках удачно приземлился. Над аэродромом я заметил, что наша эскадрилья еще не улетела. Через несколько минут я был в объятиях своих друзей.
Ночью пришла машина с бригадой техников. Они стали готовить самолеты к дальнейшему полету. В 10 часов утра эскадрилья взлетела за нашим лидером СБ и с тремя промежуточными посадками к вечеру третьего дня прибыла на аэродром Ланьчжоу. Город и аэродром находились на высоте 1900 м над уровнем моря. Воздух разреженный, и это, безусловно, требовало повышенного внимания при посадке, особенно к выдерживанию направления после посадки. Но все обошлось благополучно.
В Ланьчжоу па руль поворота самолетов были нанесены китайские опознавательные знаки, номера на фюзеляже остались
Нас продолжал лидировать экипаж СБ. С тремя посадками эскадрилья добралась до аэродрома Ханькоу. С двух сторон взлетно-посадочной полосы стояло много самолетов, что усложняло посадку. Прошел сильный дождь, и аэродром основательно раскис. Самолеты застревали, и только с помощью китайцев можно было кое-как вырулить.
Шел январь 1938 г…В Ханькоу эскадрилья провела ночь. Разместили нас в бывшем японском клубе. Вечером к нам приехал П.Ф. Жигарев, который рассказал об обстановке в стране и о наших ближайших задачах. Он предупредил нас, что придется встретиться с опытным противником. Японцы ведут себя в воздухе нагло, правда, паши летчики уже начали сбивать с них спесь. Мы заверили П. Ф. Жигарева, что не пожалеем сил, а если нужно и жизни, при выполнении нашего интернационального долга. Пожелав нам успеха, он уехал.
На другой день наша группа взяла курс на Наньчан. Летчики были настроены по-боевому. В случае встречи с противником были готовы вступить в бой. Сделав над Наньчаном два круга и осмотров ориентиры, эскадрилья произвела посадку и, зарулив на указанные места стоянки, сразу включилась в боевое дежурство.
Вечером мы собрались в бывшем лионском клубе, где жили добровольцы, чтобы познакомиться друг с другом. У многих из них был боевой опыт, которым они охотно делились с нами. Сов местное совещание открыл старший советник по использованию советских летчиков-добровольцев в Китае П. В. Рычагов. Он привел много примеров боевых действий нашей авиации в Испании и призвал нас не посрамить чести советского летчика.
За пим выступил А. С. Благовещенский, отличившийся в боях с японскими асами. Очень красочно и интересно он рассказал о поединках с ними. Умение и смекалка, говорил он, помогут успешно драться с японцами и уничтожать их. Главное — продемонстрировать свое мастерство в первой же встрече с неприятелем. Поучительны были выступления летчиков-добровольцев, которые уже несколько раз встречались в воздухе с японцами; П. Г. Пунтуса, С. Смирнова, Б. Хлястыча и др. В конце беседы П. В. Рычагов подвел итоги и поставил боевую задачу. Летчики на самолетах И-15бис должны вести воздушный бой и уничтожать японские истребители, а летчики на самолетах И-16 — вести борьбу с бомбардировщиками противника.
Надо сказать, самолеты не были тогда оборудованы радио, вопрос об управлении воздушным боем решался только на уровне звена: связь в эскадрильи осуществлялась с помощью сигналов, подаваемых командирским самолетом. А главное — четкая договоренность на земле.
Рано утром нас разбудили, мы быстро оделись, наскоро позавтракали, сели в автобус и отправились па аэродром. Техники жили на аэродромах. Они уже были у самолетов и готовили их к полету (опробовали моторы, оружие). В первое наше дежурство царила тишина. Судя по всему, погода мешала японской авиации совершать свои разбойничьи вылеты.
Во второй половине дня мы занялись приведением в порядок боевых машин: установили бронеспинки, сняли аккумуляторы, совершали облет новых самолетов. Ближе познакомились с техническим составом. К моему самолету был прикреплен техник авиационной группы, в помощь ему выделили двух китайцев, которые должны были подносить банки с бензином, заряжать пулеметные ленты и содержать самолет в чистоте.
На второй день была объявлена воздушная тревога. После взлета эскадрилья быстро собралась в воздухе на высоте нижней кромки облачности (3000–3200 м). Командовал эскадрильей Николай Смирнов. Мы вышли в район возможной встречи с японскими самолетами, но они не появились. Однако этот полет принес большую пользу нам, новичкам: мы внимательно изучили 'основные ориентиры, поведение «старичков» па самолетах И-16.