В небе - пикировщики !
Шрифт:
– Вот так будет выглядеть сбоку наш...
– Генерал мучительно подыскивал подходящее слово. Вдруг вспомнил как-то совсем случайно оброненное Федором Котловым слово и поправился: Наша "вертушка". Ибо кругом в полном смысле слова этот прием не назовешь. А теперь подумаем, как организовать прикрытие истребителями.
– Особое внимание нужно уделить верхней и нижней полусфере,- произнес кто-то из командиров эскадрилий.
– А фланги?
– напомнил Дробыш.
Полбин внимательно слушал предложение летчиков и в заключение на доске изобразил несколько групп бомбардировщиков, идущих одна за другой в общей колонне. Боевой порядок истребительного прикрытия показал пунктиром.
– Вот так:
И в тот же день выведенные Полбиным на цель три эскадрильи серия за серией стали сбрасывать бомбы прямо в цель: мост рухнул по всей ширине реки. Так было впервые. А спустя почти четыре года подобное повторилось в сто пятьдесят седьмой раз!
Генерал вел мощную колонну пикировщиков на Бреслау. Сквозь дым пожарищ проступили очертания огромного города. Справа высоко в небо взметнулись трубы заводского пригорода Крафтборна. Еще правее поблескивала широкая лента Одера. Противник, как видно, не собирался оставлять город. Прямо на улицах, площадях и жилых кварталах расположились артиллерийские позиции и танковые подразделения. Война подходила к бесславному для фашистов концу, и в своем зверстве они начали прятаться за спины гражданского населения. Точность бомбового удара и на этот раз приобрела то глубочайшее гуманное значение, о котором говорил генерал своим соратникам еще несколько лет тому назад.
Теперь Иван Полбин сам вел колонну пикирующих бомбардировщиков к цели. Она прошла над советскими войсками, охватившими Бреслау с юга. Затем за завесой огня десятков зенитных орудий показались черные силуэты фашистских танков. Началось перестроение в "вертушку". Генерал уверенно ввел послушную машину в пике. Все ближе земля. Уже видны фашистские танки, их зловещие башни, пулеметы... "Бомбы пошли на цель!" - доложил штурман. Через секунду-две последовало несколько больших взрывов. Флагманский самолет, поднятый на гребень взрывной волны, нелегко выходил из крутого угла. Медленно опрокидываясь, земля уходила вниз. Пробившиеся через густой дым лучи солнца проникли в пилотскую кабину. Вдруг неимоверной силы удар, скрежещущий грохот. Едкий запах серы перехватил дыхание. От приборной доски летят осколки стекла, впиваясь в лицо и грудь пилота и штурмана. Лишь на мгновение самолет генерала выровнялся и пошел по направлению к Одеру.
Следовавшие за генералом летчики хотели верить, что их командир сумеет выбрать площадку на восточном берегу реки и приземлиться в расположении наших войск. Но самолет с угрожающей стремительностью стал приближаться к небольшой городской площади. Несколько зенитных орудий гитлеровцев стояли у высокой каменной стены. Здесь, над площадью, "Петляков-2" свалился на крыло. Языки пламени сразу охватили левый мотор. Беспорядочно падая, самолет приближался к земле. Грянул взрыв. Стена медленно изогнулась и накрыла фашистские орудия и танки вместе с расчетами. Над площадью высоко в небо поднялось облако дыма и пыли.
Так накануне Победы оборвалась героическая жизнь генерала-новатора. Его товарищ по оружию, маршал авиации, трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин в годовщину гибели Ивана Семеновича говорил, что Иван Полбин во всей советской бомбардировочной авиации считался поистине непревзойденным мастером пикирующего удара.
С самого начала Великой Отечественной войны мы, военные летчики, с пристальным вниманием следили за творческим поиском комдива И. С. Полбина, успешно разрабатывавшего наилучшие приемы применения на поле боя самолетов "Петляков-2" в качестве пикировщиков. Уже во второй половине 1942 года в полбинской
Морозно. Кругом необычайная тишина. Лес дремлет. Лишь когда птица неосторожно сядет на ветку, иней осыпается на высокие сугробы, слышится легкий шум.
Стартер взмахивает флажком, и звено взмывает в поднебесье, оставляя позади серебристый след снежной пыли. Уходим на розыски резервов неприятеля в районе Рославля. Внизу четкими линиями проползают сплетения железнодорожных путей, поблескивают наезженные шоссейные дороги, едва различимы припорошенные снегом очертания рек и озер. На местах, недавно обозначавших на карте деревни, чернеют пепелища, торчат обгоревшие печные трубы. Страдания ни в чем не повинных людей взывают к мести. И, как бы поняв эту мысль, командир шестерки сопровождающих нас "яков" покачивает крылом.
Входим в заданный квадрат. Разворачиваясь по крутой дуге, машины ложатся на курс аэрофотосъемки. Земля безмолвствует: фашисты не хотят себя демаскировать. Съемка закончена.
Движением секторов газа увеличиваю скорость, и, вновь сомкнувшись, девятка направляется в обратный путь. Но на фоне голубой дымки, вставшей на горизонте, появляются сначала еле заметные черные точки.
– Хотят отнять добытое, - говорит штурман Ф. Клюев.
Секунда... десять... Все более отчетливым становятся очертания вражеских истребителей. "Мессершмиттов" не четыре, а гораздо больше. Силы неравные...
Ведущий нашего прикрытия мгновенно решает: оставив четверку на защиту нашего звена, в паре с ведомым смело идет в лобовую атаку на противника. Командир истребителей хорошо понимал, сколь огромно значение собранных нами разведданных. Перевожу звено в пикирование, чтобы, прижавшись к земле, уйти к линии фронта. Ведомые вместе с четверкой истребителей прикрытия следуют, как припаянные. Но противник бросает на перехват не связанную парой "яков" вторую группу. "Мессершмитты" расходятся парами, пытаясь взять нас в "клещи". Штурманы Клюев и Рудаков в отличном взаимодействии с истребителями всей мощью бортового оружия отбивают первую атаку. Затем бой с дальних дистанций переходит на короткие. Наступает критический момент: у ведомых штурманов захлебнулись пулеметы - пусты патронные ящики. Заметив это и улучив момент, когда четверка наших истребителей завязала бой с пятеркой "мессершмиттов", две другие пары атакуют ведомых в упор. И тут штурман Рудаков выхватывает ракетницу. Несколько огненно-красных шаров разрываются прямо перед носом атакующего "мессершмитта". Мгновения растерянности фашистского пилота было достаточно, чтобы левый ведомый Балакин вместе с Поляковым обстрелял "мессера" и сбил его. Второй вражеский истребитель сорвал с кабины балакинского самолета колпак. Леденящий поток морозного ветра обжег лица пилота и штурмана. Но экипаж Балакина твердо придерживается курса и своего места в строю.
На Юго-Западный фронт
Плавно бежит на взлет по великолепному покрытию Центрального аэродрома наш У-2, вызывая невеселые мысли: отныне взлетно-посадочные пробежки боевых машин не будут протекать для меня столь гладко - фронтовые аэродромы не балуют такой гладью. Послушная опытной руке пилота С. Панкратова машина поднимается ввысь. В последний раз видим панораму Москвы. Сначала слева, а после виража - справа прощально мигнули в лучах скупого зимнего солнца кремлевские купола и шпили, с которых уже снята маскировка. Идет декабрь 1942 года.