В нежном мареве
Шрифт:
Много юношей пригожыих,
Статныих дерев.
Но в золе умочка бедного
Тлеет Мысель все одна -
Что когда-нибудь я Медного
Встречу Кабана -
Над Москва-Рекой кремневою,
Или цынковой Невой,
На Остоженке, на Лиговке,
Иль на Моховой -
Не капризного, не шумного,
С тьоплым Дымом из Нозьдрей,
Очень правильного, умного
И без волдырей.
Попечотся
Обо мне — ржаном Шише
И откроет тайну сладкую
Он моей Душе,
Пищу райскую, молочную
В Рот мне вложет, молвит: Жуй!
И на звёздочку полночную
Мне заменит Хуй.
Голос мой прелестный,
Сьмех мой озорной -
Флюгер мой небестный,
Компас мой земной.
В подземном слышь вагоньчике
Я прислонюсь к дверям,
И вот они откроются,
И некой шов распорется,
И выпаду из поезда
Я вдруг наружу прям.
Остановясь, как маятник,
Увижу сквозь тоннэль,
Как пцицы в кубках маленьких
Кровавый носят хмель.
И встретят меня Радеки
На небе голубом,
И буду с чорной радуги
С чуть видным я нимбум,
В тиарочке с гербом
Смотреть, как им воюется,
Сухим крилом звеня,
И будет Революция
Продолжаться без меня.
памяти Д.А. Пригова
Иногда мне кажется —
Действительно всё правда,
Но порой внезапно вдруг -
Нет, совсем хуйня!
И тогда уж кажется —
Всё совсем неправда,
Это просто бесы попутали меня.
Что ж это, действительно,
Что ж это такое,
Что же за такое, ёбаное в рот!
Но иногда мне кажется —
Всё совсем другое,
И тогда, действительно,
Всё наоборот.
Есь, если ты захочешь
Разбить мне Голову о стену,
То подожьди, пока
Я что-ли блузку белую надену,
Чтоб Кровь была видна издалека.
В дверь мою стучится
Ктой-то там такой,
С крыльями, как птица,
И с одной рукой,
С четырьмя грудями,
С Жопою большой,
С красными мудями
И святой Душой.
Вспомню я Уставы,
Пришлеца впущу,
Припаду устами
Я к его плащу.
Он одну лишь фразу
Скажет: Ляжь в кровать!
И начну я сразу
Нечто прозревать.
Выйду к амвону и Ухом вонму
Пегого Бога громовое Му.
А вам это, бляди, не нужно. Ну что-ж!
Знать, я один в этом мире не вошь.
Заебался
Культовой фигурой.
Я хотел бы быть Ильой
Или, ёбтеть, Нюрой.
Чтобы встать, ебёноть, в шесть,
Пойти на работу,
Чтобы там в столовой сьесьть
Вкуснаго компоту.
Не дремать в сияньи дня,
Не пердеть уныло…
А увидевшы меня,
Думать: Вот мудило!
Взрывается фугасом окрик,
Всех выгоняют на работу,
А я дивныя крины ращу.
А мира князь мне в Нозьдри смотрит,
И вызывает у меня сапфировую рвоту,
И вертит перед Ликом моим тяжькую Пращу.
О, ну ёбни уже, слышь, ёбни!
Нептун заплачет в глубине,
И в овчярне китежской овны
Заблеют по мне.
Добрый день! Я Уёбище Сраное.
Что ж глядите с таким отвращением
На меня, господа драгоценные?
Или скажете — я некросивое?
Я в рощицу хотел пойти,
Но райский воробей моё прокликал имя,
С копьём купинным он, в громовом гриме,
В нём все слились паяцы и бойцы.
— Что ж, полетишь со мной? Ответь.
Но почернелых губ недвижна твердь,
Заговорить хочу устами я другими,
Которые во Лбу цветут моём
И дней цыкуту пьют, и каждый прян глоточек.
И твёрдый дух, и мягкий ум
Они жуют и кровоточат.
О грозовой птенец, о райской рати витязь,
С собой меня зовёшь? Так знай же — ты увидишь,
Как песней страшною двуклювого дрозда
Воспламеню я райский млечный торф.
Раскройтесь же, о лобные уста,
Скажите гостю: я готов.
Вы изъели всю траву,
Вытоптали Луг.
Суки! Я щас подзорву
Весь этот ваш юг.
Чтобы был в улусах Зверь,
Солнце за кормой.
Чтоб дышал из сладких Сфер
Дивный Север мой.
О, я собою не владею,
О, я немедленно хочу
В тебя излить мою Идею…
Мой милый, это я шучу.
Колыбель мою качала
Ольга Седакова,
И сифония звучала
Из мово алькова.
Я потом немножко вырос,
Свой нашёл манера,
И завёлся в мене вирус
Ростом с Люцифера.
Вот теперь я и не знаю,
Как же мене быть:
Воспарить к златому Раю
Или в Ад
пой
тить?
От фамилий Лазо и Килимник
я немею и звонко пержу.