В никуда

Демилль Нельсон

Сьюзан бросила в меня еще один орех.

– Мы собирались встретиться, как только... Ладно, проехали. Где ствол?

– В надежном месте.

– А именно?

– У меня под кроватью.

– Ты ненормальная?

– Нет. И не глупая тоже. Я вышла в сад и зарыла его в пластиковом пакете.

Я немного успокоился и саркастически спросил:

– А ты хоть помнишь, где его зарыла?

– Под райскими птицами. Сделала вид, что нюхаю цветы.

– Тебя никто не видел?

– Надеюсь, что нет.

– И отпечатки пальцев стерла?

– Только свои. А твои оставила.

Я заказал

еще пива и заметил, что американцы косились на Сьюзан – пялились и делали замечания. Какие все-таки свиньи мужчины.

– Пришли какие-нибудь сообщения? – спросила она меня.

– Да. От К. Он хочет, чтобы я от тебя избавился.

– Какое это теперь имеет значение?

– Никакого. Тема закрыта. А тебе были сообщения?

– Никто не знает, в какой я гостинице.

– А что, так трудно выяснить?

– М-м-м... – улыбнулась она. – Кстати, ты знаешь, что ЭТО год Быка?

– А я думал, "Торонто блу джейз" [66] .

– Я имела в виду астрономический год. Перестань хохмить.

– Извини. Значит, год Быка?

– Именно. Он обещает быть благоприятным.

– Что это значит?

– Счастливым.

– Для всех?

– Не знаю. Сама жалею, что сказала. Какой ты все-таки зануда.

Сьюзан надулась, и я получил передышку кое-что обдумать. Замужем за одним американцем. Сам Карл в этом деле сотрудничал с ФБР. Значит, он намекал, что Сьюзан работает на ЦРУ или разведку Госдепа. Но если учесть, что госдеповцы падали в обморок при виде оружия, оставалось предположить ЦРУ. Конечно, мог обнаружиться и какой-нибудь иной игрок, например, военная разведка. В любом случае «спать с врагом» – не очень верное выражение, правильнее было бы сказать «спать с конкурентом». Или Карл пудрил мне мозги, что случалось не впервые. Или ошибался, что тоже было не в первый раз.

66

Бейсбольная команда.

– Я сделала заказ на ранний ужин, – прервала мои мысли Сьюзан. – Здесь предполагается грандиозный новогодний стол. Потом пройдемся по Старому городу, посмотрим гулянья – танцы дракона, театр марионеток, – послушаем музыку и все такое. А затем сходим в собор на вечернюю службу.

Определенно из ЦРУ, подумал я. Кто еще с такой самонадеянностью станет планировать мой вечер?

– Ты меня слушаешь? – спросила Сьюзан.

– Знаешь, давай пораньше поужинаем и завалимся в номер...

– Пол, это Новый год.

– Новый год был месяц назад.

– Здесь сегодня канун Нового года.

– Я в это не верю. Пересекая демаркационную линию суточного времени, можно выиграть или потерять день, но никак не месяц.

– Думаю, нам стоит подняться в твой номер. Ты примешь душ – ты ведь явно этого не делал. Потом мы с удобствами ляжем к тебе в постель. А затем переоденемся к ужину.

Я не нашел никаких изъянов в ее программе и поэтому встал.

– Пошли. У меня в номере есть мини-бар. Вставай.

– Завелся?

– Да. Трогаемся.

Мы вышли в вестибюль, вызвали лифт, и я привел

Сьюзан в свой номер.

– Очень мило, – заметила она. – А у меня малюсенькая комнатенка на первом этаже окнами на улицу. Номер сто шесть.

Сьюзан приблизилась к застекленной двери и вышла на лоджию. Я последовал за ней.

Берега реки Перфум, связывая Новый город со Старым, соединяли два моста. Рядом с тем, что был ближе к нам, сохранились развалины другого, видимо, разрушенного во время войны.

На другом берегу стоял обнесенный стенами город Хюэ, также известный как Цитадель – императорская столица. С высоты пятого этажа мы могли заглянуть за стены, и меня поразило, что в центральной части недоставало половины строений – вместо них зияли пустые пространства, и только фундаменты обозначали былое положение домов.

– Видишь те стены внутри городских стен? – спросила Сьюзан. – Это императорский чертог. А внутри есть еще стены – там Запретный Красный город. Туда допускались только сами императоры, их наложницы и евнухи.

– Значит, мне туда не войти. А ты можешь.

– Очень смешно! Большинство старинных зданий разрушено в шестьдесят восьмом году, – продолжала она урок.

– Я догадался. – Вот там внизу завтра в полдень или немного позже я должен встретиться со связным. Я очень надеялся, что это не женщина.

– Гид сообщил мне, – продолжала Сьюзан, – что американцы тридцать дней нещадно бомбили Хюэ и разрушили большинство старинных зданий.

У меня не было желания оправдывать огонь по площадям, но все-таки я заметил:

– Северяне взяли город неожиданно, в канун Тета, когда было объявлено перемирие. Потребовался месяц бомбежек, артобстрела и наземных операций, чтобы отбить его обратно. Такова война.

Сьюзан кивнула:

– Но все-таки какой позор!

– Коммунисты пришли со списком тех, кто подлежал ликвидации. И расстреляли три тысячи военных и гражданских. Про это тебе твой гид рассказал?

– Нет.

Я посмотрел на северо-запад.

– Вон там, у подножия холмов, как-то окопалась моя рота. Мы наблюдали, как разворачивалось сражение в Хюэ и Куангчи. А потом выдвинулись вперед, чтобы блокировать отступавшие части северян и не дать им просочиться в горы.

Сьюзан обвела взглядом пейзаж.

– Значит, ты был прямо здесь?

– Да.

– И бои шли в самом городе?

– Да. На этом берегу, где сейчас мы, занимали позиции морские пехотинцы и удерживали Новый город. А Куангчи примерно в шестидесяти километрах к северу по шоссе номер один.

– Тебе надо обязательно туда съездить.

– Думаю, что получится, раз уж сюда добрался.

– Если ты не против, я бы хотела поехать с тобой. Я кивнул.

Участок шоссе от Хюэ до Куангчи французские солдаты назвали Безрадостной улицей. Странное имя. Но мы тоже так его звали, хотя некоторые предпочитали другие имена – Дорога Засад или Выдолбанное шоссе № 1.

– А где долина Ашау? – спросила она.

Я показал на запад.

– Прямо за горами, в семидесяти километрах, рядом с лаосской границей. Изолированное место, со всех сторон склоны – скорее каньон, чем долина. И круглый год над ней нависают облака. Туда, наверное, непросто добраться.