В ночь большого прилива(изд.1983)
Шрифт:
— Дэни, — вдруг сказал Володька хмуро и незнакомо. — Если вернетесь, вы там постарайтесь, чтобы не было у вас такого будущего.
— Какого? — тихо, но с тревогой спросил вместо Валерки Братик.
— Вот такого… — Володька мотнул головой. — Зачем вам будущее с военными самолетами? Это же взлетная полоса…
Мы шли молча, уже иначе глядя на гранитные шестиугольники. Из щелей росли кустики и трава.
— Все уже заброшено, — сказал я.
Володька все так же хмуро ответил:
— А
“Туп-туп, туп-туп”, — мягко стучали наши шаги, и казалось, что вся планета пуста. Может быть, в самом деле пуста?
Неужели все оказалось напрасным? Зря погибли барабанщики, зря дрался я с Канцлером?
— Но почему военные? — нерешительно спросил Валерка. — Может быть, просто самолеты? Обыкновенные самолеты…
Володька глотнул и сказал:
— У меня папа был военный летчик… Он меня брал один раз на аэродром, семь лет назад. Я маленький был, но помню: кругом степь и ничего нет, только бетонная полоса, почти такая же…
А я-то думал, что все знаю про Володьку. Они с матерью про отца никогда не говорили, и я считал, что Володька всю жизнь рос без него.
— Ты никогда не рассказывал… Он в самолете погиб?
— В машине, — тихо сказал Володька. — Они с братом ехали вдоль полосы, а на взлете взорвался истребитель. Ну и осколком в бензобак… Машина тоже взорвалась, их обоих и убило сразу.
— Брат тоже был летчик? — спросил я.
— С моим братом, с Васькой. Мы же были близнецы… Меня тогда в наказанье за что-то дома оставили, а он с папой поехал…
“Туп-туп, туп-туп”, — глухо ударяли наши кеды по взлетной полосе. И беспощадно ярким светом горели звезды. Между ними то и дело вспыхивали серебряные стрелки метеоритов.
— Так вы постарайтесь… — опять сказал Володька.
— Если вернемся, — сказал штурман Дэн.
— Для этого надо вернуться, Дэни, — сказал Братик,
— Надо. А как? Между прочим, не я сломал клинок…
— Надо всем вернуться, — тихо и упрямо отозвался Володька. — Ты же не знаешь… Может быть, все сделалось не так оттого, что ты не ушел в плавание. Надо вернуться и пойти.
— Ну, придумай, как… — со сдержанной досадой откликнулся штурман Дэн.
— Я думаю, — с непонятной усмешкой сказал мой Володька.
Мы прошли уже несколько километров, а полоса не кончалась: видимо, для здешних самолетов был нужен очень длинный разбег. Что нас ждет, когда оборвется эта дорога? Самолеты в конце полосы взмывают в небо. А что будет с нами?
Я надеялся на какое-то чудо: вдруг неведомые силы пространства и времени унесут нас на дождливую улицу дачного поселка! Это было бы самое хорошее. Но за этим хорошим пришло бы и самое горькое: прощанье с Валеркой и Братиком.
— Валерка… — позвал я.
— Что?
А
— Неужели ты знаешь, как должны стоять звезды через тысячи лет? — спросил я.
— Конечно, — немного удивленно сказал Валерка. — Любой штурман знает… Вон смотрите, впереди двенадцать звезд, прямо перед нами. Это созвездие Краба. Раньше оно было сплюснуто, будто краб присел, а сейчас он поднялся.
В самом деле, контур созвездия напоминал громадного краба. Володька тоже это увидел:
— Смотрите, он поднял клешни!
Братик с улыбкой сказал:
— Не бойся, этот краб не кусается.
— А я и того не боялся. Только сначала… А как вы думаете, тот краб обиделся на меня?
— Ну, что ты! — сказал Братик.
— Хорошо, что не обиделся! — обрадовался Володька.
Он оторвался от нас и стал уходить вперед. Скоро он обогнал нас шагов на десять. Как белая бабочка, мелькала на его локте повязка.
— Ты почему ушел? — окликнул я.
— Не мешайте, я стихи сочиняю, — знакомым полушутливым тоном отозвался Володька.
— Самое время, — заметил Валерка.
Братик негромко рассмеялся.
А я не поверил Володьке. Догнал его.
— Володька… Ты почему никогда не говорил про отца и брата?
Он помолчал и скованно сказал:
— Ты не обижайся.
— Да что ты, я не обижаюсь. Но… почему?
— Я боялся.
— Чего?
— Ну… ты мог подумать, что я с тобой подружился, потому что мне отца не хватает. Мама так один раз сказала. А я не потому… Мне просто хорошо было, что ты такой…
— И мне тоже… — вдруг сказал сзади Братик
У меня даже в горле заскребло.
Володька быстро глянул на меня сбоку и прошептал:
— В прошлом году, помнишь, ты мне сказал одну вещь? Что если чего-нибудь сильно захотеть, обязательно добьешься… Мы тогда еще купаться шли, помнишь?
Я кивнул, я помнил.
— Ну вот… А я чепуху ответил. Про то, что муху в мыльный пузырь не загонишь… Я глупый был, не сердись…
— Да я и тогда не сердился! Почему ты это вспомнил?
Володька со вздохом сказал непонятно:
— Потому что полоса кончилась.
Полоса неожиданно оборвалась, и ничего нового не было впереди. Все те же кусты, камни да трава. Но на последней плите, на самом ее краю — то ли как награда за наш долгий путь, то ли как насмешка — светился голубым огоньком шарик вечного жемчуга.
Столько всего случилось перед этим, что мы сейчас даже не удивились. Мы сели на корточки, и я взял шарик в ладонь. Он был теплый, почти горячий, словно совсем недавно упал с неба.
— Это наша? Или это другая жемчужина? — спросил Братик.