В ночи

Абрамович Евгений

Своего Бога Анж потерял во Франции в восемнадцатом году, в распаханных обстрелами лесах под Мез-Аргоном. Молодые американские парни, среди которых был и капрал Анжело Инганнаморте расценивали войну, как приключение, игру в солдатики в натуральную величину. Они вальяжно расхаживали по окопам, лениво постреливали в сторону неприятеля и швыряли гранаты, как бейсбольные мячи. Закаленные в боях фрицы только и ждали подходящего момента. В первой же атаке рота Анжа потеряла больше половины людей. Гансы поливали их огнем и травили газом, наступление двигалось медленно, по пояс завязнув в грязи и крови.

Вернувшись с войны, Анж долго не мог найти работу, все вакансии были заняты теми, кто отсиживался дома, пока он воевал. Сельский

парень и бывший боксер, громила-итальянец почти семи футов ростом, подался в шумный Чикаго, работал вышибалой в барах, время от времени подрабатывая на подпольных заводах, где перегоняли и разбавляли контрабандное пойло. Там его приметил Энцо Манчини, солдат из клана Капоне. Анж не отказался от предложения Энцо. Поначалу он выбивал долги из неудачливых любителей карт и бегов, охранял девочек в борделях, развозил спиртное по барам и взятки по судам и полицейским участкам. Несколько раз приходилось саботировать забастовки рабочих, что почти всегда заканчивалось большими драками и сломанными костями, своими и чужими. Первое серьезное дело не заставило себя долго ждать. В двадцать втором началась война между местными итальянцами и приезжими ньюйоркцами, которые хотели расширить свое влияние, толкая виски в полтора раза дешевле. Все закончилось стрельбой и трупами в переулках. Чикагцы победили, Анж лично уложил троих из своего верного «Кольта».

С тех пор карьера шла в гору. Манчини убили ирландцы в двадцать пятом, расстреляли из автоматов прямо в гостиничном номере, где Энцо отдыхал со шлюхами. Анж к тому времени состоял уже в организации Джуза Фануччи, правой руки «Большого Ала». Он из раза в раз повторял привычные уже вещи. Дрался, когда надо, стрелял, запугивал, подкупал и снова дрался. Наконец, в двадцать шестом его приняли в семью. Простым солдатом, мелкой сошкой, но для деревенского голодранца, неудавшейся звезды бокса и окопного ветерана это был билет в первый класс. Пусть и не дверь в роскошную жизнь, но щель в замочной скважине. Возможность взглянуть на нее. Теперь все знали, что он, Анж Инганнаморте, член семьи, неприкасаемый.

Еще у Анжа было врожденное чутье, которое никогда не подводило. Ни на ринге, ни на войне, ни в темных подворотнях Чикаго. Он чувствовал, что сегодняшняя ночь и дело, которое доверил ему Фануччи станут особенными, поворотными. Он дошел до той точки, от которой нет пути обратно. Все или ничего, пан или пропал, или как там еще говорят. От этого кипела кровь и чесались кулаки, требовали действия и драки. Парней во Франции губила самоуверенность, плохая подготовка и недооценка противника. Парней в Чикаго губит выпивка, коварные женщины, а главное ножи и пули тех, от кого не ждешь удара. А еще самоуверенность, плохая подготовка и недооценка противника. Что за океаном, что здесь, мало что меняется. Анж решил применить свой личный и чужой опыт на практике и выйти на дело во всеоружии. Нельзя недооценивать Рамона Лернера. А дюжина бойцов всяко лучше двоих. Пусть даже самых лучших без лишней скромности.

– Сначала едем в Ливи, – сказал Анж после раздумий. – Соберем парней.

Джонни молча кивнул и повел машину прочь из центра. На север, в Ливи, трущобы и район красных фонарей. Оттуда было рукой подать до Долин, ирландского квартала, дыре, где хозяйничали уличные банды, а после разгрома ирландцев заправляли евреи Лернера. Долины были обычным рабочим пригородом, где селились бедняки и эмигранты. Там проходила железная дорога, располагались доки и пристани, с которых в том числе доставляли по Мичигану канадскую выпивку. Долины приносили своим хозяевам солидные деньги. Район обрастал скрытыми складами и перевалочными базами. На такой и указал Михельсон перед смертью. Однако, какой именно, оставалось загадкой. Придется обыскивать все по очереди. Тихо это сделать не получится и велик риск нарваться на засаду. Поэтому не лишними будут пара-тройка надежных ребят. Посильнее, позлее

и желательно с пушками. А таких теперь можно найти в Ливи.

Во время войн организация Фануччи переходила на осадное положение, бойцы селились на съемных квартирах, разбросанных по всему городу, выбираясь только на дело: поговорить, подраться и пострелять. Одна из таких квартир находилась в злачных кварталах, где все копы были давно куплены, а шлюхи – непривередливы и трудолюбивы. Анж знал, что сейчас в ней и расположился отряд Карло Тотти, которого все звали Испанцем. Карло был славным малым, ветераном, как и Анж. Быстро все схватывал и так же быстро действовал. В теперешнем положении не было кандидатуры лучше, чем Испанец и его ребята.

Район красных фонарей сверкал, как и центр, но делал это по-своему. Если там огни и неоновые вывески походили на гостеприимный свет домашнего очага, то здесь их мерцание напоминало подмигивание развратной любовницы. По тротуарам прогуливался более разношерстный народ. Простые работяги, идущие в свои хибары с поздних смен, пьяницы, торчки и карманники, которые их караулили. Тут и там стояли уличные девки. Неподалеку от них всегда маячили внимательные сутенеры и их громилы, чаще всего чернокожие, разодетые, как попугаи. При виде последних Джонни сплевывал в открытое окно и тихо ругался себе под нос. Потом всегда быстро крестился, целовал пальцы и просил у Господа прощения за свой грязный язык.

Испанца они нашли в старом двухэтажном доме, древнем и гнилом, как сам Чикаго. В подвале размещался подпольный бордель «для своих», который держали итальянцы. На первом этаже работала мясная лавка. В ней продавали лежалую свинину и обеспечивали прикрытие для заведения снизу. На втором этаже, в двух просторных, но пыльных и захламленных квартирах расположились парни Тотти. Анж как можно более быстро и доходчиво объяснил им ситуацию.

Свет в комнатах не зажигали. Через окна проникало свечение улицы. Тусклый холод уличных фонарей, мерцание красного и синего. Испанец, тощий и смуглый, в полумраке почти черный, как негр, слушал и молча поглаживал короткую бородку, из-за которой и получил свое прозвище.

– Как по мне, слишком много суматохи из-за двух жалких бочек, – сказал он наконец.

– Все, что я знаю, Карло, – ответил Анж. – Дон Фануччи дал мне задание найти их. И пообещал щедрую награду в случае успеха. Мне и всем, кто придет на помощь.

Испанец улыбнулся.

– Дай нам десять минут на сборы, Анжело.

Все были готовы через пять.

*

Дюжина бойцов отправилась в путь на четырех машинах. В «Форде» с Анжем и Джонни ехал сам Испанец, молча сидел на заднем сидении. Трущобы Долин поднимались вокруг мрачными громадинами. Казалось, что рано или поздно они обязательно сойдутся вместе, создадут непроницаемую стену, загонят людей в тупик, из которого не будет выхода. Здесь не было неонового лоска большого города. Редкие прохожие спешили поскорее убраться с улиц, тут и там косо смотрели одинокие окна, тускло подсвеченные изнутри керосиновыми лампами, как глаза шпиона, глаза убийцы.

Честных полицейских в Долинах быть столько же, сколько девственниц в борделе. Все они были на зарплате у Лернера и привыкли помалкивать. Но при виде вооруженных итальянцев их языки быстро развязывались, пусть и неохотно. Кто-то что-то слышал, кто-то видел, не более. Время шло, уже давно перевалило за полночь, а результат оставался нулевым. Анж нервничал и злился. На обшаренных складах находилось припрятанное пойло и оружие, но никаких следов украденного.

Что настораживало, не было видно парней Лернера. После победы над ирландцами Долины кишели вооруженными евреями, а сейчас словно вымерли. От этого Анжу еще сильнее было не по себе. Он ждал засады, по собственному желанию пробираясь все глубже во вражескую территорию. Наконец, здоровяк из отряда Испанца принес хорошие новости.