В объятиях демона

Дероше Лиза

— Будешь читать мне мораль? — язвительно хохочет он. — Вот это что-то новенькое. Кроме того, я не нарушаю правил.

— Может, технически и нет… Я просто не хочу, чтобы Фрэнни пострадала.

Ага, точно. И поэтому пытаюсь затащить ее в преисподнюю, обрекая на вечные муки и страдания.

Он, видимо, тоже понимает нелепость моих слов, поэтому лишь молча смотрит на меня.

— Знаешь, я верю тебе, — наконец произносит он. — Ну и ну!

Он продолжает смотреть на меня в упор, и я в ответ

кидаю на него недовольный взгляд.

Фрэнни со стуком опускает на стол поднос с тарелками и садится между мной и Габриэлем, прерывая наш визуальный контакт.

— Вы решили поболтать, парни? — мило говорит она, как будто не видно, что мы с Габриэлем готовы перегрызть друг другу глотки, если только представится возможность. — И как давно вы в последний раз виделись?

Четыреста лет назад.

— Очень давно, — говорю я, снова яростно глядя на Габриэля.

Райли и Тейлор присоединяются к нам — стуча подносами, взмахивая ресницами, облизывая губы и теребя волосы.

— Итак, Гейб, — произносит Райли, отпихивая плечом Тейлор, чтобы сидеть прямо напротив него. — Откуда ты?

Габриэль с улыбкой смотрит на нее.

— Из рая, — отвечает он.

Отвратительно наблюдать, как он сияет, применяя силу. Если присмотреться внимательнее, то можно заметить, что это свечение не имеет отношения к его яркой индивидуальности.

Тейлор толкает Райли локтем и бормочет: «Это уж точно», затем лучезарно улыбается Габриэлю.

— Рай — это где? В Монтане или где-то в тех краях? — спрашивает она.

Габриэль кивает, по-прежнему улыбаясь.

— Где-то в тех краях.

Тейлор и Райли выглядят озадаченными — возможно, он и собирался сбить их с толку, ведь ангелы не умеют врать.

— Значит, из рая ты спустился прямо в ад, — смеется Тейлор.

Габриэль бросает удивленный взгляд на меня.

— Ад? — повторяет он, прищурившись.

Тейлор подается вперед.

— Ага… Хейдес Хай, улавливаешь?

Он ерзает и кладет руку на спинку стула Фрэнни, глядя на меня с язвительной улыбкой.

— Преимущество на стороне хозяев поля, — бормочет он.

Фрэнни придвигается ближе к нему, во мне нарастает сила. Прогнав ее, я прислоняюсь к Фрэнни.

— Не хочешь встретиться в воскресенье? Можем поработать над английским, — говорю я ей на ухо своим самым убедительным тоном.

— Извини, сначала я иду в церковь, а потом к дедушке, как и всегда по воскресеньям. Как насчет субботы?

Мне следовало бы догадаться об этом, но все-таки меня это уязвляет. Габриэль разговаривает с Райли и Тейлор, но я вижу, как он расплывается в улыбке, усиливая это чувство. Самоуверенный мерзавец!

Я прибавляю очарования — но пока не силы.

— Может, пропустишь одно воскресенье?

Она виновато улыбается.

— Ты незнаком

с моими родителями, но думаю, видел их по телику: Папа Римский и иеромонахиня?

— Все так плохо?

— Вообще-то нет. Они не так уж плохи.

Улыбка Габриэля становится еще шире.

ФРЭННИ

Что сказать о моей семье? Я не стыжусь их, ни в коем случае. Многие семнадцатилетние постоянно ноют по поводу предков. По большей части с моими все в порядке. Может, они слишком набожны. А вот я — вроде паршивой овцы.

— Скажем так, я просто не живу в соответствии с их высокими моральными принципами.

На лице Люка появляется широкая улыбка, и он бросает взгляд на Гейба.

— Мне это нравится, — говорит Люк.

На моих щеках вспыхивает румянец.

— Вообще-то все не так уж интересно. Просто у сестер лучше получается идти у них на поводу.

Он вздергивает брови.

— Мэри, Мэри, Мэри и Мэри?

Еще и издевается!

— Ага.

— Они старше или младше?

— Две старше и две младше.

— В коридорах я не видел никого похожего на тебя…

— Сестры не ходят сюда.

— Да?

Люк все больше загоняет меня в угол. Тейлор улыбается во весь рот, сидя напротив и пиная меня под столом. Вот стерва.

Я тыкаю вилкой в помидор черри, прыская соком в липкую лужицу на столе тошнотного цвета.

— Меня вроде как выгнали из католической школы.

Люк громко хохочет.

— Мне это определенно нравится!

От довольной улыбки Люка я вспыхиваю, а его взгляд перемещается на Гейба.

— На самом деле все не так уж и плохо, — говорю я, словно защищаясь. — Просто парочка мелких промахов, но у них «политика жестких мер»…

— Фрэнни сознательный отказник, — не может сдержаться Тейлор.

— От армии?

— От католической религии. Фрэнни задавала слишком много вопросов на уроках богословия, — объясняет Тейлор.

— Например? — Люк изгибает бровь.

Я сердито смотрю на Тейлор.

— Ничего особенного.

— Сильно сомневаюсь, что они выставят ученика за вопросы «ни о чем особенном».

— Просто у меня возникла пара вопросов о Боге.

Он теснее прижимается ко мне, кладя локоть на колено, а в глазах его догорают угольки.

— И ты купилась на это? На всю чепуху про Бога?

Перед глазами встает образ Мэтта в гробу. Но не такой, каким он на самом деле выглядел, я ведь не видела. Мне было слишком дурно, чтобы идти на поминальный обряд и похороны. Преследующий меня образ возник в голове прямо перед падением Мэтта. Я прогоняю эту картину, как и всепоглощающую скорбь, старающуюся выбраться из глубокой ямы, куда я ее заточила. Я пытаюсь представить лицо этого семилетнего мальчишки в семнадцать.