В объятиях любви
Шрифт:
Может быть, это и так, но ее рубашка — жалкий кусочек батиста и кружев!
Аспазия, однако, нашла сорочку чудесной и пожалела, что не была в такой прошлой ночью с маркизом, но сама тут же удивилась столь вызывающей мысли и самой себе и быстро забралась в кровать.
— Если я буду нужна, — говорила тем временем Марфа, — дерните за шнурок колокольчика. Я договорюсь со служанками, чтобы они позвали меня.
— Я уверена, что мне ничего не понадобится, — ответила Аспазия. — Доброй ночи, Марфа.
Я очень боялась бы, если бы мы остались дома.
Она знала, что Марфа согласна с ней, но служанка предпочла промолчать и лишь задула свечи.
— Доброй вам ночи, Господь да благословит вас, — пожелала она.
Аспазия осталась одна.
Она сразу заснула и, долго проспав, внезапно проснулась от ночного кошмара, в котором она убегала от герцогини, гнавшейся за нею с бокалом вина в руке.
Комната была погружена во тьму, но с обеих сторон от занавесей просачивались полосы серебристого света, и она поняла, что луна поднялась уже высоко в небе.
Она подумала о Джерри и мистере Кэвершеме, скачущих теперь к Дувру, и размышляла о том, что если они будут мчаться так же быстро, как регент в своей рекордной скачке, когда он был еще принцем Уэльским, они скоро достигнут цели.
«Хотела бы я быть с ними», — думала она, представляя себе радость путешествия на яхте.
Но затем она решила, что предпочитает все же общество маркиза. Он так интересен и много раз смешил ее, когда водил по своему дому, показывая картины.
«Ему это, вероятно, показалось скучным, — размышляла она, вздыхая, — я же была в восторге».
Она закрыла глаза, стараясь вспомнить все, что маркиз говорил ей о картинах, чтобы никогда не забыть этого, И тут она услышала тихий звук.
Он был еле слышен, однако этот звук, несомненно, не принадлежал к естественным звукам ночи.
Она прислушалась и внезапно ощутила страх.
Весь ужас, накатившийся на нее тогда, когда она увидела Болларда, обыскивавшего спальню ее дяди, вновь вернулся к ней, а с ним появился и страх, который она испытала прошлой ночью, столкнувшись со зловещей порочностью, исходившей от герцогини и миссис Филдинг.
Вернулись и тысячи других страхов, накапливавшихся годами и нависавших над ней, подобно тяжелой грозовой туче, от которой нет спасения.
Не осознавая, что делает, но, чувствуя необходимость убедиться еще раз, что здесь, в доме маркиза, ей ничего не угрожает, она выскользнула из постели и прокралась к окну.
Она отодвинула занавески и выглянула в окно.
Лунный свет казался ослепительным после темноты спальни, выходившей окнами на фасадную часть дома, откуда была видна подъездная аллея из деревьев и высоких кустов рододендронов.
Все выглядело тихим и спокойным. Затем в тени аллеи она увидела что-то, привлекшее ее
В первый момент ей было трудно понять, что это. Затем она разглядела заднюю часть экипажа.
Ее сердце тревожно стукнуло, и она только теперь взглянула вниз.
Там, под ее окном, находился маленький балкон. Он служил лишь украшением дома и был так мал, что на нем можно было только стоять.
Балкон окружала серая каменная балюстрада, а в центре его девушка увидела веревку, конец которой двигался.
В какой-то момент ее мозг, казалось, перестал понимать происходящее, и она никак не могла сообразить, не могла представить, зачем там оказалась веревка и почему она движется.
Затем ее внезапно осенила мысль, что это — веревка, по которой человек может взобраться наверх, в ее комнату.
Она не могла больше смотреть туда.
Стоявший экипаж и веревка подсказали ей, что происходит, и ее переполнил дикий, неуправляемый страх, заставивший бежать к единственному человеку, который мог спасти ее.
Она отпрянула от окна и, пробежав по толстому ковру, распахнула дверь спальни.
Она кинулась вдоль коридора к комнате в дальнем его конце, где она прощалась с Джерри.
Она не останавливалась, чтобы подумать, она не помнила о ночной страже, выставленной маркизом.
Она лишь ворвалась в спальню маркиза и, не имея возможности говорить, поскольку из ее горла не мог вырваться ни единый звук, бросилась к кровати, где, она знала, он должен был лежать.
Маркиз не спал, поскольку ему о многом нужно было думать, он совершенно не ощущал усталости.
Он сидел в кровати, откинувшись на подушки и делая заметки в блокноте, всегда лежавшем подле его кровати, чтобы он не забыл того, что ему в первую очередь нужно сделать утром.
Он только что отложил блокнот и задул свечи, но все еще сидел, глядя через комнату на лунный свет, льющийся между занавесками на окнах.
Он тоже думал о Чарли и Джерри, мчащихся к Дувру. И также, по-своему, хотел бы быть с ними.
Его увлекало само осознание возможной погони.
Однако его яхта, ожидавшая их в гавани, служила безопасным местом, куда врагу невозможно было пробраться.
«Пока, — думал маркиз с улыбкой удовлетворения, — все идет по плану, однако было бы ошибкой чересчур обольщаться, битва еще не выиграна».
Он уже готов был отбросить подушки и улечься, пытаясь заснуть, когда дверь его комнаты распахнулась.
В следующее мгновение маленькое и перепуганное существо бросилось и прижалось к нему.
Когда его руки обняли Аспазию, она, задыхаясь, произнесла:
— 0-они.., там.., возле.., моего окна.., они.., пришли забрать меня.., о.., спасите меня.., спасите меня!