В объятиях мертвецов
Шрифт:
– Иваныч, я по жизни ответственный, научили родители так. Животные были, опыт какой-никакой имею. – Алексей выпрямился и выпустил клубы дыма.
– В том и дело, что знаю, какой ты ответственный, в кавычках, – добавил серьёзности в голосе дед. – После развода даже бабу завести не смог, только работа и пьянки на уме. Прости, Господи, дурака старого, – перекрестился дед. – Спасибо отцу и матери твоей, что не дали талант пропить.
– Пётр Иванович, давай без моралей и причитаний. Вот тут уже сидите все… – ребром руки Алексей указал себе на горло, – зае… задолбили уже всю макушку. Собака – не люди. Она не предаст и всегда рядом, невзирая ни на что.
– Да, тут я с тобой согласен. Собаки куда лучше
– Тебя же не добил, – усмехнулся Алексей и потушил сигарету о стеклянную пепельницу. – Хорошо, я постараюсь. Можно только во время моих дежурств собака у тебя будет? Не хочу его одного в квартире оставлять. Он и так мне хлопот доставил, квартира-то съёмная.
– Хорошо. Давай, я тебе напишу список, что мне надо. – Дед встал, достал листок бумаги, ручку и футляр с очками из старенького чешского буфета и начал писать список.
– И ещё, как звать-то его? Это очень важно, как с кораблём. – Дед посмотрел на щенка и указал на него ручкой. Алексей повернулся в сторону собаки и задумался.
Не думал ещё. Серьёзное что-то нужно. Такая-то махина. О, придумал! – с улыбкой и восторгом закричал Лёша. Иванович подскочил с перепугу и, не раздумывая, кинул в Алексея ручкой. – Та иди ты на хрен, паскуда такая, напугал. Так и лыжню откину с тобой. Чего разорался, как на митинге?! Ручку дай. – Дед перевёл дыхание, успокоился. Лёша с истерическим смехом вернул ручку владельцу.
– Извини, Иванович. Я не специально.
– Что ты там придумал? – продолжил заполнять листок бумаги Пётр.
– Я назову его Фенриром. Как в мифологии.
– Что-то я не помню такого в греческой мифологии, – пробормотал Иванович.
– Это скандинавская мифология. Очень интересная и трудная. Я её почти полгода читал и понимал ещё столько же, будучи студентом.
– Ты умный, но всё равно дурак, – сказал Пётр Иванович, сняв очки, и протянул Лёше сложенный листок. – Ну, не Бобик – уже хорошо. Фенрир! – командным голосом дед обратился к щенку, а тот поднял голову и следом обмочил ковёр. – Ничего, это нормально.
Иванович и Алексей попрощались. Начались тяжёлые будни щенячьей дрессуры (параллельно хозяина тоже пытались «воспитывать»).
Всё свободное время Алексей проводил со своим другом, напарником и спутником жизни. Инструкции, что давал Пётр Иванович касательно питания, ухода, воспитания, Алексей выполнял без претензий и лени, с любовью и заботой.
Но и без сложностей не обошлось. Невзирая на воспитание и преданность, были проблемы с мелкими собаками, как называл их Пётр Иванович, «дрыщ-терьерами». Карманных собачек, которые гуляли без привязи и позволяли себе открывать подобие пасти, Фенрир просто одним укусом разрывал пополам, якобы возмущаясь неуважением к себе. Даже несколько судебных исков было. Поэтому пришлось делать все документы на собаку: паспорт, медицинскую карту, прививочную карту, разрешение на транспортировку. Но спустя год были видны определённые результаты. К сожалению, из-за больного сердца Пётр Иванович умер в своей постели в день своего юбилея – семьдесят пятого дня рождения. После чего мы остались одни.
Фенрир не любил четыре вещи: пьяных до синих соплей людей; когда ругаются матом; когда с ним разговаривают неподобающим его статусу тоном; ещё оставаться одному. Голос он подавал очень редко, практически не лаял. Но рычал и скалился каждый раз, когда были раздражители. Иногда даже
На второй год он достиг шестидесяти восьми сантиметров в холке и весил двадцать восемь килограмм. Смоляная шерсть – как говорили прохожие, «волчья», вытянутая морда, большая голова, мощные лапы и огромные белоснежные зубы. Имя соответствовало его внешности. Во время прогулки или похода за пополнением запасов продовольствия прохожие… сказать, что они охреневали, – всё равно, что ничего не сказать. Он был всегда спокоен, статен, хоть и в наморднике. Уважал своего хозяина и вёл себя подобающе.
Все соседи знали его: кто радовался и разговаривал с ним, кто при виде его убегал, иногда даже осеняли крестом, называя псом из преисподней. Даже на работу в больницу с ним ходил. Поначалу администрация больницы и отделения, где работал Алексей, высказывали свои недовольства. Так не положено, есть санитарные нормы, нельзя и т. д. Но после того, как Алексей предложил им лично сказать это собаке, все замолкали, потом попросту закрыли на это глаза.
Он всегда приходил в ординаторскую и занимал своё место в углу, у шкафчика Алексея. И отлучался по своим нуждам, уходя вместе с дежурным доктором в санпропускник. Даже несколько интересных моментов было. Например, когда бригады скорой помощи привозили людей с алкогольной интоксикацией, они, увидев оскалившегося чёрного пса, моментально трезвели и убегали домой. А был случай, что мужик вообще пить бросил. Эффективность похлеще всякого лечения и кодировок. Вот она – сила донецкой врачебной смекалки.
Жили они в съёмной однушке в девятиэтажке на втором этаже. Хозяйка квартиры узнала про собаку не сразу. А когда узнала, явилась с намерением выселить постояльцев без предупреждения. Своим ключом открыла дверь, увидела этого монстра, оскалившегося и с шерстью дыбом, захлопнула дверь со словами: «Ох ёб…!». Зайти решилась после телефонного звонка. Когда они поговорили и она увидела, что квартира в абсолютном порядке, и нет никаких повреждений, и не воняет псиной, то уже не была против собаки. Правда, пока стояла в дверях, а Лёша со своим сожителем пошли проводить её, сказала:
– Лучше бы ты, Алёшенька, девочку привёл, а не собаку, – что крайне возмутило Фенрира. Он тут же со всем недовольством рявкнул на неё так, что она не вышла, а вылетела, как пушечное ядро. Алексей поднялся с кровати, приподняв немного оконные жалюзи, посмотрел на очарование мартовской погоды. Сильный, порывистый ветер, который нёс за собой мокрый снег, пробирал до дрожи даже через стекло.
– С мартом всё ясно, подавайте апрель, – сказал Лёша и начал рассматривать заоконное пространство, пытаясь определить наличие заражённых. Никого не было. И не слышно никого. Только гул ветра. Вернув жалюзи в исходное состояние, Алексей пошёл на кухню. Проверил запасы.
– Дело дрянь, друг мой. Сегодня нужно вылазку делать. Осталось нам позавтракать, и всё. Так что едим и готовимся. – Он посмотрел на горящие в коридоре глаза. – Что ты молчишь? – Фенрир встал, медленно пошёл к хозяину и ткнулся головой в живот.
– Тебе страшно? – в ответ услышал рык. – И мне страшно. А что делать? Нам нужны продукты, плюс разные другие вещи: одежда, инструменты, вода. Оружие найти, в конце концов. Ладно, давай, едим и начинаем собираться, пока ещё не так светло.
Алексей достал из морозилки последнюю «колбасу» замороженного говяжьего фарша, включил газовую плиту, поставил сковородку на огонь и положил фарш на сковороду. Пока что, на удивление, газ и электричество были, но воду уже отключили. И Алексея беспокоил этот факт. Как долго ещё это всё продержится без обслуживания? Включив вторую конфорку, залез в шкаф и достал пакет с крупой. В пакете было грамм триста.