В объятиях Шамбалы
Шрифт:
Шагая в лагерь, я думал, что древние вряд ли установили бы на столь недоступном месте (специально сделанном недоступном месте!) что-то менее ценное и важное. Я помнил, что ламы рассказывали Николаю Рериху, что камень Шантамани был доставлен на Землю крылатым конем Лунг-Та и установлен на Башне Шамбалы и что он иногда, в какие-то периоды времени, светится, да светится так, что это свечение видно за сотни километров отсюда. У меня не было никаких оснований отрицать то, что величественный Кайлас и есть Башня Шамбалы, —
А ведь совсем недавно немецкие паломники видели свечение. Неужели Малый Кайлас светился? — подумал я. — К чему бы это? Неужели наша экспедиция совпала с каким-то особым периодом времени, обозначенным свечением камня Шантамани?
Далее возникла мысль о том, что в случае свечения камня Шантамани на Малом Кайласе мог растопиться снег, но я тут же отогнал ее, понимая, что свечение могло и не иметь теплового эффекта, а испускание совершенно неведомых для нас видов энергии могло тоже сопровождаться эффектом свечения. Только зачем было нужно это свечение? Я этого не знал, и… вряд ли буду знать.
— Какой он — камень Шантамани? — про себя восклицал я, бодро шагая в темноте. — Неужели камень Шантамани имеет пирамидальную форму и размеры его соответствуют размерам Малого Кайласа? А что было бы, если бы удалось раскопать снег, покрывающий пирамиду Малого Кайласа, — неужели под снегом мы бы увидели сам легендарный камень? Какого, интересно, он цвета? Из какого материала он сделан? Какая сила заключена в нем? Как реализуется эта сила и на что она влияет? Неужели и в самом деле из «башенки» постоянно наблюдают за состоянием камня Шантамани? Зачем этот камень был принесен на Землю?
Я даже приостановился, помотав головой, чтобы избавиться от этой череды вопросов, носящих не просто эзотерический, но и сказочный характер. Но при всем этом я понимал, что в реальном мире существует то, что неподвластно нашему пониманию и осознанию, например… Город Богов, в пределах которого мы находились. Каким-то шестым чувством я ощущал, а вернее с высокой степенью вероятности предполагал, что камень Шантамани мог быть тем механизмом (или… какой-либо силикатной формой жизни?!), через который многоликие люди подземной Шамбалы могли читать мысли людей, живущих на поверхности Земли, то есть нас с вами, а также могли воздействовать на характер и ход этих мыслей в какой-то важный исторический период времени.
— Равиль! А ведь сейчас конец 1999 года! Скоро наступит второе тысячелетие. Переломный период, короче! И свечение Кайласа было только что… — сказал я, обернувшись и задыхаясь от быстрой ходьбы на высоте около 5000 метров .
— Неспроста все это…
— Да уж…
Совсем стемнело. Я периодически зажигал фонарик, чтобы смотреть на компас. Азимут нас должен был уже вывести к лагерю, но его все еще не было.
— Селиверстов ведь обещал светить фонариком!
— Слышь, шеф, впереди и слева что-то хрюкнуло. Не як ли это?
Ну почему Сергей Анатольевич не светит, а?! Неужели уже с вечера вьючить принялся? — послышался недовольный голос Равиля сзади.
— Где слева?
— Вон там, — Равиль показал рукой.
Я сделал поправку к азимуту, и мы снова пошли. Вдруг впереди явственно раздались топот и хрюканье.
— Як это, — с облегчением выдохнул я. — Но как далеко он ушел от лагеря? Давай кричать.
— А-а-а-а… — разнеслось по тибетским ущельям, нарушая покой Города Богов.
— Оу! Оу! Оу! — послышался ответный крик, в нотках которого я узнал грудной голос Селиверстова.
Когда мы подошли к лагерю, я раздраженно спросил:
— Чё не светили-то, ё-к-л-м-н?!
— Да мы все время светили! Что мы, не соображаем, что ли! — ответил Селиверстов.
— Не видно было!
— Ну, как не видно, как не видно… — смущенно пробормотал Селиверстов, выглядывая из-за яка.
— А вы наш фонарик видели?
— Нет.
— Ну, как так?! Мы ведь все время светили? — изумился я.
— Да не было никакого света, я все это время мерз на улице, — тоже изумился Селиверстов.
— Странно, очень странно… Хорошо, что хоть диких собак не было! — сказал я.
В палатке горела газовая горелка. Сергей Анатольевич с Рафаэлем Юсуповым налили нам с Равилем немного спирта и приготовили горячий суп из китайских пакетиков.
— Вкусно? — спросил Рафаэль Гаязович.
— Не очень… — пробурчал Равиль.
— Много интересного видели? — подал голос Селиверстов.
— Очень! — коротко бросил я.
На спальнике рядом с газовой горелкой лежал наш проводник и дремал. Подсев поближе, я осторожно, чтобы не облить китайским супом, толкнул Тату в плечо и сказал:
— Тату! Извини, пожалуйста! Та маленькая пирамидка на трех столбах западного отрога Кайласа и есть Малый Кайлас?
— Какая-какая?! — встрепенулся Тату.
— Равиль! Покажи-ка ее на видеокамере!
Несколько минут Равиль и Тату просматривали отснятые видеоматериалы на откидном дисплее камеры.
— Да! Это Малый Кайлас! — твердо произнес Тату.
— Скажи, а он всегда покрыт снегом? — спросил я. — Удивительно, что по уровню Малый Кайлас находится там, где снег лежит пятнами, а он покрыт плотным слоем, как на значительно больших высотах.
— Малый Кайлас всегда покрыт снегом, — с достоинством подтвердил Тату. — Даже в те годы, когда бывает очень жаркое лето и даже на Большом Кайласе остается мало снега, снег на Малом Кайласе сохраняется таким же, как и всегда. Вокруг черные камни, а на Малом Кайласе белая шапка снега.
— А почему так? Самоохлаждается, что ли, Малый Кайлас?