В Объятиях соблазна
Шрифт:
– Ах, синьорина, я смотрю, вы еще слишком юны и наивны, – снисходительно пропел он, сверкая белозубой улыбкой. – В реальном мире, знаете ли, честь и добродетель котируются не так высоко, как звонкая монета. Уверяю, через недельку в палаццо вы начнете смотреть на вещи куда как прагматичнее!
– Неделю? Будет вам неделя! – решительно заявила я, вскакивая на ноги. Глаза мои пылали праведным гневом. – Я выполню это нелепое условие, будь оно неладно! Но ровно через семь дней палаццо будет продано, и ноги моей больше не будет на венецианской земле! Запомните это, синьор Гаспарини!
С
Глава 7
Элизабет
Я неслась прочь по узким улочкам, кипя от ярости. В голове крутилась одна мысль: какие же все-таки мерзавцы эти итальянцы! Сначала Марко со своими наглыми домогательствами, теперь еще и этот негодяй Лучано. Два сапога пара! Я даже не удивлюсь, если окажется, что они закадычные друзья. Уж больно похоже себя ведут, негодяи.
Совсем запыхавшись, я остановилась переводя дух у какого-то моста. Оперлась о парапет, жадно глотая свежий речной воздух. Надо успокоиться и собраться с мыслями. Паника и истерика делу не помогут.
Итак, что мы имеем? Во-первых, я теперь полноправная владелица злополучного палаццо и всех припрятанных тетушкой Беатрис богатств. Это, конечно, хорошо. Деньги лишними не бывают, тем более для одинокой девицы на чужбине.
Во-вторых, избавиться от дурно пахнущего "наследства" мне не дадут, пока я не выполню абсурдные требования завещания – неделю изображать из себя бордель-маман в этом вертепе. Вот это уже хуже. Намного хуже.
От одной мысли, что придется провести целых семь дней (и ночей, прости Господи!) в обществе падших женщин и похотливых кавалеров, меня пробирала дрожь омерзения. Дышать одним воздухом с этими заблудшими душами, улыбаться, любезничать. Тьфу, какое непотребство для порядочной леди!
– Господи, миледи, что ж вы так умчались-то? – выдохнула запыхавшаяся Ханна, подлетая ко мне. – Я уж думала, потеряла вас!
– Прости, милая, – покаянно вздохнула я, приобнимая служанку за плечи. – Этот нечестивец Гаспарини довел меня до белого каления. Вот я и сбежала прочь, не помня себя. Прости, что бросила тебя одну! Ты как, в порядке?
– Все хорошо, не извольте беспокоиться, – улыбнулась Ханна, поправляя съехавший набок чепец. – Я ведь в коридоре дожидалась. Слышала, как вы на этого итальянца голос возвысили. Думаю, никак миледи сейчас ему оплеух отвесит! Вот и приготовилась на выручку бежать.
Я невольно прыснула со смеху, представив эту картину. Ох, как же руки чесались хорошенько проучить нахала Лучано! Но увы, благородной девице не подобает учинять рукоприкладство. Даже ежели очень хочется.
***
Мы с Ханной стояли напротив мрачного палаццо, где мне предстояло провести самую страшную неделю в своей жизни. Узкие окна-бойницы неодобрительно смотрели на непрошеных гостий. Тяжелая дверь из потемневшего дуба, казалось, была готова захлопнуться за нами, как крышка гроба. Даже в солнечном итальянском полудне это обиталище порока умудрялось источать ауру зловещей тайны.
Воспоминания о вчерашнем
"И ты хочешь снова войти в этот вертеп? – шептал внутренний голос. – Да ты в своем уме, Элизабет? Беги отсюда без оглядки, пока не поздно!"
Но другой голос, настойчивый и упрямый, возражал: "Нет, ты должна это сделать! Ради наследства, ради своей свободы. Ты же не трусиха, Элизабет Эштон".
Я тяжело вздохнула, собираясь с духом. Как легко было вчера строить смелые планы, сидя в тиши своей спальни! Но сейчас, стоя перед дверью в преисподнюю, я уже не чувствовала былой решимости. Колени предательски дрожали, сердце колотилось где-то в горле.
– Господи, миледи, и не страшно вам в этакое логово разврата соваться? – пролепетала Ханна, во все глаза глядя на неприступный фасад. – Может, ну его, это наследство? Вернемся лучше в нашу добрую старую Англию от греха подальше!
Как было заманчиво поддаться на уговоры Ханны, плюнуть на все и сбежать! Но разум подсказывал – второго шанса не будет. Сейчас или никогда.
"Ты сможешь, Лиззи! – приказала я себе. – Ты выдержишь эту неделю. Ты будешь сильной. Ты выйдешь победительницей из этого испытания, чего бы это ни стоило. А бордель… он тебя не сломает. Это всего лишь работа. Грязная, мерзкая работа – но ты справишься!"
С замиранием сердца я переступила порог палаццо. Несмотря на то, что это был уже не первый мой визит в обитель порока, увиденное вновь поразило меня до глубины души. В дневном свете бесстыдство здешних интерьеров предстало во всей красе, заставив густо покраснеть.
С холста на стене все так же кокетливо улыбалась обнаженная нимфа, прикрывающая наготу лишь гроздью винограда. Напротив красовалась статуя сатира с вызывающе выпяченным торсом. А в нише чуть поодаль угадывалась мраморная группа, изображающая сплетенные в экстазе тела.
Куда ни кинь взгляд – всюду сквозили фривольные намеки, будоражащие фантазию. Даже в мозаичных узорах на полу, если приглядеться, можно было различить нечто непотребное. Я зарделась пуще прежнего, спеша отвести взгляд от особо откровенных участков.
Щеки пылали от смущения, а сердце колотилось так, что впору было испугаться за корсет.
Навстречу нам, призывно покачивая бедрами, выплыла роскошная брюнетка в алом платье, которое было больше похоже на ночную сорочку. Ее точеную фигуру облегал тончайший шелк, не столько скрывающий, сколько подчеркивающий каждый изгиб и выпуклость. В руке красотка элегантно держала длинный мундштук, а на полных губах играла двусмысленная полуулыбка.
– Добро пожаловать, синьорина Элизабет! – проворковала она, обдавая нас клубами душистого табачного дыма. – Меня зовут Лаура, пока экономка Джованна распекает слуг и кухарок, я тут за главную. Располагайтесь, будьте как дома. Синьор Марко сейчас подойдет. Он вам все покажет и расскажет.