В Объятиях Соблазна
Шрифт:
— И вовсе нет, — процедила я сухо. Голос мой звенел, будто натянутая струна. — Просто решила немного размяться. Нельзя же весь день просидеть взаперти.
— Ах, ну да, конечно! — расхохоталась Лаура. Смех ее резанул слух, будто скрежет ногтей по стеклу. — А то, не дай бог, красота увянет раньше времени. Нынче вечером вам предстоит блистать. Уж я-то знаю, как дож падок на свеженьких девиц. Глядишь, и вас удостоит своим вниманием…
Договорить она не успела. В этот миг дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Марко. Шелковый халат
От Марко несло перегаром и вчерашним табаком. Не говоря ни слова, он прошел к столу и уселся на стул, закинув ногу на ногу. Полы халата разошлись еще сильнее, обнажая бедро почти до неприличия. Марко зевнул, прикрывая рот ладонью. Несмотря на небрежность позы, в нем по-прежнему угадывалась свойственная ему хищная грация.
Я невольно скользнула глазами по его растрепанной фигуре, чувствуя, как щеки заливает румянец. Никогда прежде мне не доводилось видеть мужчину в столь откровенном виде. Это зрелище будоражило кровь и порождало странное волнение в груди.
Это длилось лишь миг. Но от цепкого взгляда Лауры ничто не укрылось. Она перехватила мой взгляд и ехидно усмехнулась, будто догадываясь о моих мыслях. Я поспешно отвернулась, проклиная свою неосторожность. Только не хватало, чтобы эта змея заподозрила что-то! Девицы уже начали перешептываться, бросая на меня любопытные взгляды.
— Че расшумелись с утра пораньше? — пробурчал Марко хрипло. Голос его звучал непривычно низко, с хрипотцой. — Башка раскалывается. Лаура, кофе мне сделай. Покрепче.
Та мигом вскочила, подобострастно кивая. Шелковый пеньюар облепил ее пышную фигуру, зашуршал, когда она метнулась к плите, гремя туркой. Марко тяжело опустился за стол, массируя виски. Потом словно невзначай поднял глаза — и наши взгляды схлестнулись, будто клинки.
На миг в его радужках мелькнуло удивление. Похоже, он тоже не ожидал застать меня в прислужной кухне. Но уже в следующий момент губы Марко растянулись в знакомой ухмылке. В янтарных глазах заплясали лукавые черти.
— Элизабет! Какая приятная неожиданность. Готовитесь к торжеству?
Интонации так и сочились ехидством, будто патока — приторной сладостью. Я почувствовала, как румянец заливает щеки. Жар опалил кожу, шею, даже кончики ушей. Черт, ну почему в его присутствии я всегда так нелепо реагирую?
Особенно сейчас, когда он выглядел таким… неформальным. Растрепанным, сонным, похожим на большого ленивого кота. В домашней обстановке Марко казался не таким угрожающим, почти… родным? Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Нашла время размякнуть, дура! Это все равно хищник, опасный и непредсказуемый. И сегодня он снова это докажет.
— Можно и так сказать, — выдавила я, опуская глаза. Голос дрогнул, сорвался.
— Что ж, похвальное рвение, — хмыкнул Марко. В уголках его губ затаилась усмешка. Кажется, его забавляло мое смущение. — Глядишь, и впрямь очаруете дожа. Или еще какого важного господина. Связи в нашем деле — главное.
Эти слова отрезвили не хуже пощечины. Жар мигом схлынул с щек, сменившись холодной яростью. И впрямь, что это я? Поддаюсь мимолетной слабости, очаровываюсь внешним лоском? Марко всегда останется Марко — лживым, опасным, беспринципным. Даже если по утрам похож на обычного заспанного мужчину.
Пора ставить точку в этой унизительной сцене. Я медленно поднялась, расправила плечи. Внимательно посмотрела Альвизе прямо в глаза — и усмехнулась одними уголками губ. Гадай теперь, что у меня на уме, мерзавец!
Девушки смотрели на нас во все глаза, переводя взгляд с меня на Марко. Кажется, они впервые видели подобное противостояние. Даже Лаура напряглась, подалась вперед с хищным любопытством. Ну уж нет! Больше вы ничего не дождетесь, стервятницы.
— Не сомневайтесь, месье, — процедила я с преувеличенной любезностью. Голос мой сочился сарказмом, отражая его же интонации. — Я произведу впечатление. Хорошего дня!
С этими словами я круто развернулась и покинула кухню. Платье зашуршало, туфли зацокали по каменному полу. Уже в дверях до меня донесся раскатистый смешок Марко. Что ж, смейся, смейся. Посмотрим, кто будет смеяться последним.
Поднимаясь по лестнице, я крепко стискивала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Дура! Какая же дура! Поддалась мимолетной слабости, на миг увидела в нем человека. Мужчину, а не монстра. Но монстры умеют скрывать свою истинную сущность — и Марко это не раз доказывал.
Остаток дня прошел в напряженной подготовке. Ханна скручивала мои волосы в замысловатую прическу, утыкая шпильками. Я морщилась от боли, но терпела. После зашнуровала корсет так, что дышать стало трудно.
Ребра ныли, талия казалась осиной. Шелк неприятно холодил кожу, швы впивались в тело. Платье облекло меня подобно доспеху — тяжелое, расшитое жемчугом и самоцветами. Маска легла на лицо словно вторая кожа, защекотала ресницы лебяжьим пухом. Глядя на свое отражение в зеркале, я с трудом узнавала прежнюю Элизабет. На меня смотрела хищная птица, готовая к бою.
Когда стемнело, и палаццо погрузилось в гомон сборов, за мной заехала карета от дожа. Закутавшись в плащ, я выскользнула из дома, стараясь не привлекать к себе внимания. Ночной воздух остудил горящие щеки, забрался под одежду, заставил поежиться. Камни мостовой холодили ступни сквозь тонкие туфельки.
Карета неслась по узким улочкам, подпрыгивая на ухабах. Я сжимала в руках веер, до боли стискивала пальцами резную ручку. Где-то вдалеке гремела музыка, слышались взрывы ракетниц. В небе распускались диковинные цветы фейерверков, озаряли черепичные крыши. Венеция готовилась к балу-маскараду в честь помолвки дочери дожа.