В объятиях вампиров. Дилогия
Шрифт:
— В каком смысле? — испуганно пискнула я.
— Пойми, котенок. Попав в наш мир, ты уже не можешь просто так вернуться к обычной жизни. Слишком опасно, — попытался объяснить Алекс, видя беспросветную тоску в моих глазах. — Мы первородные. И найдется много желающих наступить нам на горло. До сегодняшнего дня им этого не удавалось. Но враги не дремлют. Они не могут нас убить и поэтому постоянно ищут наши слабые места.
Алекс спрыгнул с табурета и, развернув меня к себе, взял рукой за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.
— Я? —
— Ты наша слабость, Ники, — шепчет в самые губы. — И когда — нибудь об этом узнают. Захотят воспользоваться. Поэтому только рядом с нами ты будешь в полной безопасности. Понимаешь?
— Нет. Я не могу так, — закусив губу, замотала головой. Пытаюсь подобрать подходящие слова, чтобы они меня поняли. — У меня есть семья, учеба, мои друзья, моя жизнь. Я не могу просто так от всего отказаться и забыть. Разве вы не понимаете?
— Поверь Ники, так надо. Это для твоего же блага, — отвечает Алекс.
— Но я не просила…я не хотела этого, а вы просто взяли и перевернули мою жизнь с ног на голову. Это не справедливо! — моему возмущению и негодованию не было предела.
— Я все понимаю, Ники. Но тебе придется смириться, — твердо произнес Ник. — Твоей прошлой жизни больше нет. Тебя в ней больше нет.
— Как нет? — не понимаю, о чем он говорит.
— В Москве тебя признают пропавшей без вести. Тебя не найдут и похоронят память о тебе, — жесткий стальной голос бьет больно и метко.
— Что? Нет. Вы не можете так поступить со мной? — я смотрю на Николаса непонимающе и растерянно. Перевожу взгляд на Алекса. — Алекс? Что происходит?
— Прости Ники. Но по — другому не будет. Ты слишком глубоко погрузилась в наш мир. Для простых людей это не допустимо. Мы не сможем отпустить тебя…уже не сможем.
— Если вам станет легче, то я не собираюсь никому рассказывать о вас. И вообще, вы ведь можете стереть мне память, и я никогда не вспомню события этого месяца, этот остров…вас, — говорю с надеждой, а у сомой сердце сжимается от тоски. Я ведь не хочу забывать. Не хочу?
— Девочка моя, а я не хочу, чтобы ты забывала, — Алекс обхватывает руками мое лицо и шепчет страстно в самые губы.
— Хочу, чтобы ты помнила каждый день, каждое мгновение, что провела с нами, в наших объятиях, — целует нежно порывисто, проводит языком по нижней губе в чувственной ласке и снова целует.
Сердце в груди трепещет, словно пойманная птица. И от нежности готова растечься лужицей. Но не могу. Не должна.
Что же они сотворили со мной за месяц, заразы клыкастые!? Как смогли так умело приучить меня к своим прикосновениям и ласкам, от которых я начинаю сходить с ума и за секунду загораюсь страстным желанием.
Но обида и гордость упрямо шепчут, что я не должна поддаваться, не должна позволять им манипулировать собой и своей жизнью.
— А я хочу…забыть, — выдохнув, солгала я.
Алекс посмотрел мне в глаза, прищурился.
Неужели не поверил?
Хотя я стараюсь говорить холодно и твердо, чтобы
— Я тебе не верю, Ники, — уголки его губ изгибаются в полуулыбке.
— Я думал а… думал а, что…, — начала говорить. Выдохнула. Посмотрела на пытливый взгляд Алекса, перевела свой на Ника. — Думала, что — то изменилось между нами, стало по — другому. Я ошибалась. Все осталось по — прежнему. Вернее, мы вернулись к тому, с чего начали. Вы — вампиры, и вы меня похитили, а я…а я всего лишь человек и жертва вампирского произвола.
Говорю тихо, а у самой глаза на мокром месте. Но я держусь, изо всех сил сдерживаю себя, чтобы позорно не разреветься. Зареветь, значит признать свое поражение перед этими клыкастыми засранцами. А я не могу. Не доставлю им такого удовольствия.
— Ники, — Николас развернул меня к себе. — Я хочу, чтобы ты поняла. Мы тебя не отпустим, — властный тон, жесткий стальной взгляд. — Хочешь ты этого или нет, но ты теперь с нами. И тебе лучше смериться. Поверь, твоя новая жизнь будет ничем не хуже прежней, и даже лучше. Мы с Алексом сделаем все, чтобы тебе было хорошо и комфортно в новом мире. Тебе понравиться, вот увидишь.
— А вы меня спросили? — кривя губы, усмехнулась я. — Спросили, хочу ли я жить в этом мире. Или мое мнение не важно? Ну, конечно кто я такая! Человечка. Что мое мнение против слова Первородных.
— Ники, не надо утрировать.
— А разве я не права? — кажется, начинаю закипать от гнева и их самоуверенного эгоизма. — Вы…клыкастые эгоисты! Вы вырвали меня из моей жизни с корнем, оборвали все концы. И, как я должна относиться к вам после этого? Прыгать от радости? — не могу сдержаться, спрыгиваю с табурета и, начиная язвить по полной. — На меня обратили внимание Первородные! Какая честь! А мне плевать, слышите! Я хочу домой.
— Ники, — Алекс двинулся в мою сторону, но я выставила руку в предупреждающем жесте. — Разве нам было плохо вместе? А будет еще лучше, котенок. Я тебе обещаю, — его голос стал ласкающим бархатом.
— Ну, конечно, как удобно…для вас. Смазливая постельная игрушка, всегда рядом, всегда под боком. Всегда можно воспользоваться…по назначению. Еда и секс в одном флаконе.
Полыхаю не просто гневом, полыхаю яростью, а еще обидой и разочарованием. Глаза застилает пелена. Только не разреветься, только не разреветься!
— Вероника! — грозный рык Николаса.
— Что, Вероника? — срываюсь и кричу. Не могу больше сдерживать себя и две крупные, как град слезинки катятся по щекам. — Вы думаете только о себе, — уже более спокойно говорю пустым безразличным голосом. — А на мои чувства вам наплевать.
***
Сижу в самолете и с грустью смотрю в иллюминатор. Вот и все…сказка кончилась и развеялась, как пыль.
Наивная глупая я. На что я надеялась? Думала, что чудовища вдруг станут принцами. Влюбятся в меня, и все у нас будет, как в сказке.