В объятиях волка

Ли Лора

— Она - мое Солнце, — и Джо понял в тот момент, что Матиас Слотер часть их семьи.

* * * 

Матиас не был готов к семье Грейс. Должно быть они злы, разгневаны за опасность, которой он подверг их дочь. Теперь они точно не примут его. Если она выживет, они потребуют, чтобы он убрался из ее жизни, и, ей-богу, он их не обвинял. Он уставился на свои руки. Он не смог вымыть кровь Грейс с них, это всё, за что он держался, ее кровь, покрывающая его кожу, напоминающая, что ее любовь не была сном. Это было на самом деле. Так

реально, как и то, какую борьбу она вела за свою жизнь прямо сейчас.

Когда он посмотрел на фигуру, которая подошла к столу, он немедленно был заманен в ловушку глаз Грейс. Добрые, серые, заполненные слезами глаза на морщинистом лице.

— Матиас, я - мама Грейс, — ее голос был мягким, с понимающим шепотом, и его сердце сжалось от боли.

— Я люблю ее, как солнце, — прошептал он, нуждаясь в том, чтобы они знали это, прежде чем обвинят его, до того, как рассвирепеют. — Она – мое Солнце, — повторил он.

И он никогда бы не ожидал того, что произошло потом. Слезы упали из этих мягких серых глаз, когда она обняла его своими руками и положила голову на его плечо.

Его руки обхватили ее, когда она начала плакать, глаза поднялись к другим женщинам, окружившим его, и мужчинам, которые тихо наблюдали за ним.

Не было никакого осуждения. Они все смотрели на него с состраданием, особенно пожилой мужчина, отец, чьи глаза покраснели от слез, которые он сдерживал внутри.

— Простите, — ему до глубины души было жаль, что она приняла ту пулю вместо него. Он отдал бы свою жизнь за то, чтобы поменяться с ней местами. Он предлагал Богу свою жизнь взамен ее. Молился, заключал сделку, бушевал и просил Всевышнего не забирать его Солнце. Отец кивнул, затем подошел, взял свою жену из объятий Матиаса, отодвинул стулья от стола для них обоих и представил ему семью Грейс. Как будто он не был их врагом. Как будто было важно, чтобы он знал, кем они были.

— Она не в первый раз в хирургии, — Джо откашлялся, сидя около своей жены и приобнимая ее. — Помнишь, когда ей было шесть лет, Джанет? — Он откашлялся, когда Матиас в беспорядке смотрел на него. — Она упала с дерева и у нее началось внутреннее кровотечение. Я думал, мы потеряем ее тогда. Три его сына кивнули, а женщины улыбнулись сквозь слезы. Матиас уставился на них.

— У меня есть деньги, — он сжал руки на столе. — У меня есть кое-какие связи. — Они смотрели на него вопросительно. — Я знаю, что на этот раз я ее не защитил. — Он уставился на кровь на руках. — Я буду стараться. — Он поднял взгляд к отцу Грейс. — Я позабочусь о том, что не допущу вновь такую ошибку. – Стиснув зубы, он готов был умолять, если бы потребовалось. — Не забирайте ее у меня. — Джо моргнул, опустил голову и покачал ею. — Я не позволю этому повторится.

Джо снова поднял взгляд.

— Матиас…

— Я не могу без нее жить, — он подразумевал мольбу, но вышло больше похоже на яростное рычание. — Ей придется метаться между нами. Я не хочу этого.

— Матиас, — Джанет обратилась к нему. Она положила свою руку на его руку в крови Грейс и поймала его взгляд. — Мы все любим Грейс. И если она любит тебя, тогда ты — семья. Ты не должен покупать принятие в семью, сынок. Ты не должен заключать для этого сделку. Либо ты с нами, либо нет. Ты любишь ее, и мы принимаем тебя из-за этого. А она любит тебя. И из-за этого ты - семья.

— Вы не знаете

меня, — он покачал головой, испуганный и растерянный; уверенный, что они должны ненавидеть его. Они, должно быть, скрывают это ради Грейс.

— Мы узнаем тебя, — голос Джо был предупреждением. Матиас ухватился за это. Предупреждение. Он знал, как обращаться с этим. Он посмотрел на отца Грейс, чьи губы внезапно изогнулись со скрытым смыслом. — Поверь мне, мы все узнаем друг друга. Грейс удостоверится в этом.

С этим он мог справиться. Матиас резко кивнул, прежде чем вытянуть руку назад от прикосновения матери Грейс. Он выдохнул, посмотрел вокруг комнаты и затем замер, когда увидел, как доктор Армани, доктор и ученый Пород Волков, вошла в комнату с ее кошачьей коллегой Элианой Морри. Он резко поднялся. Их выражения лиц были бледными, халаты смялись, и усталость была в их движениях.

— Никки, — он собрался шагнуть к ней, затем замер. Они спокойно смотрели на него, их взгляды прошлись по семье, которая, наконец, тоже поднялась на ноги.

Он молился все прошедшие часы. Заключал сделку с Богом. Просил просто об еще одном шансе и предлагал свою жизнь вместо нее. Умолял существо, которое не создало его, но Матиас молился и благословлял его.

— Она была на волоске, — сказала Никки наконец, улыбка появилась на ее темном, экзотическом лице. — Но она жива, Матиас.

Два месяца спустя

— Я сказала тебе надеть джинсы, — Грейс смеялась над ним, ее серые глаза сияли счастьем, и слезы радости скатились по ее щекам. — Разве я не просила тебя надеть джинсы?

— Замолчи, Грейс, — проворчал он, пытаясь снять влажную кожу с ног, пока он стоял посреди спальни, мучаясь от пота и боли. — Твои братья совершенно безумцы, — брюзжал он яростно. — Я упоминал, что они, черт возьми, сумасшедшие? — Его голос повысился от обвинений. Она засмеялась. Грейс стояла посреди комнаты, ее руки держались за живот, и она наклонилась, изо всех сил пытаясь дышать, когда смеялась над ним.

Она еле-еле излечилась от ран, которые получила ночью, когда на них напали койоты. Прогресс был медленным, пока доктор Армани не сделал ей переливание крови Матиаса. После этого ее восстановление пошло быстрее. Хотя кровь, которую они дали ей в хирургии, спасла ей жизнь, ее тело пыталось отклонить ее. Уникальные качества гормонов в ее теле боролись с ней и боролись с ее восстановлением, пока кровь Матиаса не была добавлена к ней.

Это не должно было сработать. Их группы крови не соответствовали, и его кровь Породы должна была быть мгновенным ядом для ее организма. Вместо этого, с момента как она была введена, Грейс начала выздоравливать. И вот теперь, два месяца спустя, она смеялась над ним, потому что он был покрыт грязью и изо всех сил пытался снять чертовы штаны.

— Я же сказала тебе джинсы, — напомнила она ему, наконец разогнувшись. — Фу, Матиас, тебе нужен душ. — Еще один смешок вышел из нее, потому что промокший грязью локон волос зацепился за его лицо и упал. Он яростно отбросил его назад и впился в нее взглядом. — Бедный маленький волчонок, — напевала она, когда он спихнул свои штаны и стоял перед ней голый. И возбужденный. Ужасно возбужденный. Он почувствовал, что лихорадка вернулась на прошлой неделе, мучая его потребностью обладать ею. Пробовать ее и трогать.