В объятьях демона
Шрифт:
Меня же всю трясло.
– Ну, так как насчёт ужина? – дёрнув по обыкновению своей шоколадной чёлкой, продолжал Влад.
– Сказала же – нет. У меня работа.
– Тогда я тебе помогу, - Истомин подошёл к раковине и засучил рукава.
– Найдётся ещё одна пара перчаток?
Да, если бы нас тогда застали папарацци, была бы прекрасная реклама – «Сам Влад Истомин моет за вами посуду в нашем ресторане!»
Мне же было весело работать в тот вечер, глядя как Влад шутит, танцуя под музыку и кидаясь в меня пенкой от мыла. И он совсем не был похож на того Истомина, с кем я познакомилась несколько
– Ну, всё!
– сказал он, когда вся работа была закончена.
– Сделал дело – гуляй смело!
Я смотрела на Истомина совсем другими глазами. Ещё вчера я ненавидела его. Сегодня же он вызывал у меня симпатию. Он хохотал, дурачился, смотрел на меня как «простой смертный», будто забыл своё громкое имя.
Я тоже первый раз за наше знакомство улыбнулась ему. Я чувствовала себя спокойно рядом с ним. И мне хотелось смеяться. Все плохие мысли остались позади.
– Может, в кино?
– Нет, уже поздно, - боялась я переходить грань.
– Ну, хотя бы мороженого поедим перед сном?
– Мороженого? Давай!
– не могла я отказать потому, как мороженое было моей слабостью. Да и рядом с Истоминым я чувствовала теперь себя в безопасности.
– Тогда пошли? – улыбнулся он мне, подав руку.
– Пошли, - ответила я, но руку его не взяла.
… Да, вечер удался на славу, - мечтательно улыбался Влад, плюхаясь на мягкий диван гостиной. Сегодня впервые в жизни он испытал наслаждение от пломбира в вафельном стаканчике, вкуснее которого не ел никогда. Сегодня много чего он испытал впервые. Улыбка не сходила с его лица. И, когда он вспоминал перепачканное мороженым лицо Василисы, тёплые нервные импульсы бегали по всему телу, заставляя вздрагивать всякий раз, приблизившись к месту, благодаря которому был столь популярен Казанова. Да, эта девчонка полностью завладела его разумом и сердцем.
– Алевтина! Алевтина! Что у нас сегодня на ужин? Я голодный, - стаскивая с себя ботинки, звал он домработницу.
Та не отзывалась. Влад встал с дивана, пошёл на кухню.
– Алевтина! Ты дома?
Переступив через порог кухни, Истомин замер – за столом, отпивая из бокала коньяк, сидел его отец:
– У Алевтины сегодня выходной. Я отпустил её.
– Отец? – с трудом выговорил Влад.
– Но как ты здесь?... Ты же в Лос-Анжелесе?
– Был там с утра! Садись! – грубо приказал он сыну, показывая на стул перед собой.
Влад подчинился.
– Что это? – бросил Истомин-старший на стол стопку фотографий?
Истомин оторопел:
– Фотографии.
– Вижу, что фотографии, - усмехался отец.
– Что ты на них делаешь?
Влад потупил взор.
– Когда Макс мне рассказал, я не поверил своим ушам. А вот теперь всё вижу во очно.
– Ах, это Макс! Предатель! – Истомин стиснул зубы и сжал кулаки.
– Я оставил Макса приглядывать за тобой. Он всё сделал правильно! Но ты! Как ты мог? Сын Истомина моет в кабаках посуду? Да, ты в своём уме? Знаешь, сколько я создавал эту империю? Ты хочешь вот так вот всё разрушить одной рукой?
– Да, что такого? Я просто помогал!
– пытался оправдаться Истомин.
– Помогал? Это ты потом моим конкурентам скажешь, которые ищут любой повод, чтобы уничтожить меня!
– кричал отец.
– А ты
– Но, отец!
– Молчать! И кто эта девица? – отец бросил на стол фото Василисы.
– Её зовут Василиса.
– Мне всё равно, как её зовут. Я спросил, кто она, ты знаешь?
Влад опустил глаза.
А я тебя посвящу: Василиса Крылова – безродная провинциалка, дочь рабочих, посудомойка…. Этого недостаточно?
– Но, отец, ты её совсем не знаешь!
– Ты меня хочешь с ней познакомить? – язвил отец.
– Я тебя вызволил из Лондона руководить бизнесом, пока я расширяю дело в Лос-Анжелесе. А ты чем ты здесь занимаешься? Распускаешь везде кулаки и моешь посуду? Значит так, чтобы я тебя больше не видел рядом с этой девицей?
– Но, отец!
– Молчать! – оборвал его отец.
– Я всё сказал! А пока я заблокирую все кредитки.
Отец встал из-за стола и поднялся по лестнице на второй этаж, оставив Влада одного.
Влад спустился по стене на пол, на глазах его показались слёзы.
Знакомая картина, - подумал он, - как десять лет назад, ничего не изменилось! Кроме денег и бизнеса его отца ничего не интересует! А он сам не такой ли? Не он ли недавно, заключив пари, поставил на кон судьбы людей? Да, он точно такой же, как и его отец. Как он ненавидел себя сейчас!
… На следующий день в университете я не могла дождаться конца занятий, чтобы поскорее отправиться в читальный зал. Вечер был у меня свободный, и поэтому я могла задержаться там подольше.
Услышав долгожданный звонок, я собрала вещи, попрощалась со Светой и Генкой и побежала навстречу манившему меня загадочному миру Османской империи…
Спустя пару минут я вновь погрузилась в чтение…
«Через некоторое время уже не Айнур, а снова Анна, собрав свои последние силы, спотыкаясь о ветки деревьев и задыхаясь от собственных слёз, бежала по лесу, оставляя всё дальше и дальше ставший для неё пленом дворец османского султана…
Как долго бежала Анна, она не знала. Время бежало вместе с ней. Выбившись из сил, бывшая наложница упала на землю. Слёзы душили её. Жадно глотая воздух, которого ей так не хватало в темнице, пролежала она без движений какое-то время, не обращая внимания на красоту леса, манившего своей таинственностью и загадочностью. Деревья, стоявшие сплошной зелёной стеной, качались из стороны в сторону, будто в ритме вальса, то открывая неестественно-синего цвета небо, то закрывая его. Не слышала Анна и пения птиц, перебиваемого иногда шумом от крыльев вдруг поднимавшейся стаи диких ворон, которые давно не видели посетителей в этих краях и от этого переживали.
Анна поднялась на колени, и, бросая комья земли в разные стороны, кричал во весь голос, будто хотела избавиться от того удручающего и поглощающего её всё сильнее и сильнее чувства внутри себя, хотела выпустить его наружу.
Что ей делать? Куда идти? Она была обречена. Никому ещё не удавалось избежать казни. Вдалеке слышны были крики янычар, которые уже шли по её следу.
Нет, она не может вернуться обратно в этот ад! Она не в силах ещё раз выдержать это унижение! Лучше умереть! Никого не осталось у неё в этом мире. Мама, папа, братья, сестрёнка, Елисей и вот теперь Мирон. Ей больше не от кого ждать помощи. Ей незачем жить!