В одном купе
Шрифт:
Единица (растерянно). Ну как же все-таки так... У нас так не принято. Мы хотим создать все условия для отдыха. Так сказать...
Чувайло (раздевается). Не знаю уж как у вас тут принято, а меня вполне устраивает эта свободная кровать. (Обращается к Русакову и Лаптеву.) Если вы ничего не имеете против, я займу ее!
Русаков. Пожалуйста, пожалуйста...
Чувайло (обращаясь в Единице и администратору). Благодарю вас, товарищи! Считайте, что я устроен.
Единица (подобострастно). Безусловно. Вы уж нас извините. Произошло недоразумение. Я доложу. Мы примем
Чувайло (сдержанно). Не трудитесь. Я сам.
Единица. Приятных сновидений.
Чувайло. Благодарю вас.
Единица и администратор выходят. Мужчины сидят на
кроватях и некоторое время молча смотрят друг на друга.
(Встает.) Товарищи! Мы даже не познакомились. Разрешите представиться: Чувайло Матвей Романович. Из Киева.
Русаков. Афанасий Иванович Русаков.
Лаптев. Лаптев Иван Петрович.
Чувайло. Очень приятно. А вы издалека?
Русаков. Я из Костромы. Товарищ из Москвы.
Чувайло. В командировку?
Русаков. Приехали к месту работы.
Чувайло. По какой специальности, если не секрет?
Лаптев. Мы работники сельского хозяйства. Агрономы.
Чувайло. О! Тем более приятно познакомиться. Выходит, что у нас смежные профессии.
Русаков. Почему смежные? Каким образом?
Чувайло. Так ведь я же ветеринар!
Лаптев. Как - ветеринар?
Чувайло. Так точно, ветеринар. А что вас так удивляет?
Русаков. Мы думали, что вы ревизор!
Чувайло (удивленно). Я? Ревизор? Разве я похож на ревизора?
Лаптев. Вам была оказана такая честь при встрече... И потом этот номер, ужин...
Чувайло. Какой ужин?
Русаков. А вот, на столе! (Поднимает салфетку.)
Лаптев. Это ведь для вас приготовлено.
Чувайло. Почему для меня? Откуда вы взяли?
Русаков. А этот номер разве не для вас был забронирован?
Чувайло. Ей-богу, товарищи, если вы меня разыгрываете, то лучше сразу скажите, что все это значит? Я вообще отказываюсь что-либо понимать.
Русаков. Кто вас встречал?
Чувайло. Не знаю. Понятия не имею. Меня никто не встречал.
Лаптев. А этот товарищ, который только что ушел, он разве не вас встречал?
Чувайло. Меня? Нет. Меня никто не встречал и не должен был встречать.
Русаков. А откуда же он взялся?
Чувайло. Черт его знает, откуда он взялся. Я вылез из вагона и иду себе по перрону, думаю, где бы переночевать. Перрон пустой, ни души. Вдруг этот тип навстречу. Спрашивает меня: "Вы из столицы?" - "Из столицы", - говорю. Я же из Киева. А он отвечает: "Очень приятно! Разрешите познакомиться: Единица - работник местного горкомхоза. Не желаете ли, подвезу до гостиницы?" Почему не подъехать? Сели в машину. Всю дорогу он мне рта не давал раскрыть, рассказывал о достопримечательностях города, о коммунальном хозяйстве, о каких-то несправедливых нареканиях, о каком-то предвзятом мнении, о выступлении местной газеты... Так я ничего и не понял.
Русаков. Вот это да-а-а!..
Лаптев. Ну, Единица!..
Чувайло (смеется). Да объясните мне толком, чего вы смеетесь?
Русаков. Да поймите же, дорогой доктор, нас всех по очереди приняли за ревизоров! За ревизоров!..
Чувайло. Почему за ревизоров?
Лаптев. В городе ждут приезда какого-то ревизора. Для него третьи сутки держат номер. Встречают его на вокзале.
Русаков. Он все не едет, а его ждут. Ждут с ужином, с коньяком... (Показывает на стол.)
Лаптев. А у страха, как известно, глаза велики. Сначала администратор спросонья нас принял за ревизоров и, не разобравшись, пустил сюда...
Русаков. А потом на вокзале этот Единица из горкомхоза в свою очередь принял за ревизора вас и привез сюда.
Лаптев (смеясь). Ну и конфуз! (Серьезно.) А вы действительно не ревизор? Или, может быть, вы нарочно нам сказали, что вы ветеринар?
Чувайло. Честное слово, я самый настоящий лошадиный доктор. Могу документы показать.
Русаков. Это же просто комедия какая-то!
Все громко смеются.
Чувайло (неожиданно). Товарищи! Товарищи! А если сейчас приедет настоящий ревизор? Что тогда?
Стук в стену. Все молча переглядываются. Пауза.
Женский голос: "Товарищи, спите спокойно! Ревизор не приедет".
Лаптев. А откуда вы знаете?
Женский голос: "Я - ревизор. Я уже третьи сутки живу за этой стеной".
Немая сцена.
Занавес
ИНТЕРМЕДИЯ ЧЕТВЕРТАЯ
Купе. Поезд стоит на станции. Ночь. Все спят.
Голос из радиорупора. "Повторяю. Граждане пассажиры! На второй путь прибыл поезд номер семнадцать "Москва - Алма-Ата". Стоянка поезда двадцать минут. При вокзале работают буфет и парикмахерская".
Клюшкин (проснувшись и сев на полке). Слышали, граждане? Что вы сидите? Гуляйте! Антракт!
Гаснет свет
ВТОРОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
ИНТЕРМЕДИЯ ПЯТАЯ
Купе. Поздний вечер. На столике горит лампа под
оранжевым абажуром. Клюшкин играет на гитаре и поет. Ася
и Харахорина тихо подпевают ему.
Ася. Как вы хорошо поете и на гитаре играете, Понтий Петрович!
Клюшкин. Я этим романсом пятьдесят лет назад свою старуху приворожил и теперь каждый раз, как запою после рюмочки, так до слез ее довожу. Вот какой это жгучий романс!
В купе неожиданно гаснет свет.
Харахорина. Что такое? Что случилось?
Ася. Свет отключился. Это бывает.
Клюшкин. Где-то сейчас наш Сидоров?
Ася. Встретили его или нет?..
Проводник (входит в купе со свечой). Вот так повеселее будет. (Ставит свечу на столик. Уходит.)
Свет внезапно зажигается. Ася тушит свечу.
Харахорина. Вы знаете, все это мне напомнило сейчас одну историю.
Ася. Что "это"?
Харахорина. Темнота... свечка... Одним словом, темнота...