В одном шаге
Шрифт:
— Я так и сам считаю, ваше императорское величество, что всю вину за стрельбу впавших в панику японцев по кораблям Ройял Нэви, англичане попытались переложить на доблестных моряков российского флота. В этом случае необходимо указать дипломатам, что такие грязные инсинуации нужно незамедлительно и жестко пресекать. Но граф Ламздорф ко мне не прислушивается в вопросах внешней политики…
— Владимиру Николаевичу сам укажу на этот прискорбный случай бездеятельности его подчиненных. Но их понять можно — мой наместник, адмирал Алексеев не сообщил вовремя подробности дневной победы в сражении и блестящего ночного дела. А ведь это первая наша победа в этой войне, и дай бог не последняя. Мы все ее так долго ждали, надеялись и наконец, свершилось! Не зря погиб Вильгельм Карлович Витгефт, ведь его смерть оказалась полезной для державы нашей!
Царь истово перекрестился, Витте последовал его примеру. Казалось, но молодой император стал потихоньку успокаиваться, и
При отставлении Дальнего и после поражения под Вафангоу и Ташичао русские войска оставили японцам много трофеев, среди которых имелось полсотни пушек. И японцы охотно воспользовались таким «подарком», ведь снаряды тоже бросили, поспешно отступая по приказам генерала Куропаткина…
Глава 42
— Василий Федорович, я вот что вам скажу как моряк — с береговых батарей Порт-Артура можно снять все мортиры — и одиннадцатидюймовые, и девятидюймовые, они абсолютно бесполезны при стрельбе по кораблям. А с ними и шестидюймовые пушки что в 190 пудов, что в 120 пудов — держать их для стрельбы по кораблям бессмысленно. Как и все мелкокалиберные пушки, за исключением десятка 75 мм Кане, что перекрывают вход в гавань, и установлены у «Тигрового Хвоста». Они все просто бесполезны против флота, как абсолютно непригодны в стрельбе по береговым целям 152 мм и 120 мм пушки Кане. У последних орудий снаряды только бронебойные, а ими стрелять по пехоте бессмысленно, то по разряду «из пушки по воробьям» палить. Единственные батареи, что могут эскадре пригодиться — это девятидюймовые пушки, но их всего дюжина. Оставить одну трех орудийную батарею под Порт-Артуром, там от нее польза только в прикрытии бухты Белого Волка. И все — другие девять орудий там бесполезны, потому что главный расчет обороны исключительно на десятидюймовых пушках Электрического Утеса, они по-настоящему опасны для броненосцев. И десять 152 мм орудий Кане оставить — пять батарей по два ствола, остальные нужны здесь. В Дальнем нам теперь нужно держать эскадру броненосцев постоянно, хотя риск определенный имеется — рейд ведь открытый, и набег вражеских миноносцев неизбежен. Зато отсюда выход в море не зависит от приливов и отливов, зато вражеский флот в любой момент появиться может. И оставлять Дальний никак нельзя — теперь это «ключ» к войне, и пока он у нас в руках, японцы победить не смогут. Ни в каком случае нас уже не одолеют, главное только удержаться здесь на позициях. Нам нужно простоять две недели, Василий Федорович, и ситуация изменится к лучшему.
— Почему вы так решили, Николай Александрович? Почему именно две недели армия Ноги будет для нас опасна, а позже нет?
Генерал с удивлением посмотрел на Матусевича, а тот ему привел сделанные наскоро в штабе Вирена расчеты.
— У нашей дивизии на марше недельный запас всего необходимого, в осадной армии японцев меньше будет, у них совсем мало повозок, но есть железная дорога. До Дальнего двадцать миль от передовых позиций, вначале они вагоны вручную толкали, а сейчас паровозы привезли и тягают уже эшелонами. Американские, кстати, паровозы как-то раздобыли быстро, что весьма подозрительно. Вагоны везут туда-сюда, обратно — приблизительные расчеты показывают, что запасов складировано примерно на неделю, в лучшем для японцев случае, и в худшем для нас, соответственно. А больше и не нужно — из Дальнего возят добрую половину грузов в Маньчжурию, в Талиенвани на станции все вагонами занято, и пароходы под разгрузкой стоят. Так что нет у генерала Ноги нужды хранить все под открытым небом, раз в его оперативном тылу в двухчасовом пути большой порт со складами, откуда бесперебойно до сегодняшнего дня поступало все необходимое. Так что на неделю запасов самое большее, а там голодные еще недельку продержаться, грабя китайцев, и живя на гаоляне. Да и лошадей сожрут, а их немного — обозов ведь нет. И все — только город у нас отбивать, иначе голодная смерть всех ждет. Так что две недели, максимум три, атаковать будут решительно, не жалея солдат, причем на перешейке будут особенно жестокие бои.
— Пожалуй, вы правы, Николай Александрович, значит три недели, потом полегче нам станет…
— Никаких потом — к концу августа гарнизон Порт-Артура в решительное наступление перейти должен. К этому времени
— Согласен с вами, будут пушки, снимем все, что можно. Вот только мортиры так сразу не перевезешь, для них позиции нужно заранее строить — работы на месяц, не меньше. Да и 229 мм орудия, те самые, о которых вы упомянули можно здесь поставить, три батареи по три орудия в каждой. Но опять же, не меньше месяца уйдет только на постройку, и еще один месяц на установку. С шестидюймовыми пушками Кане управимся за месяц…
— Этого достаточно, позиции определены в штабе Виреном — согласуйте с ним вопросы. Не обижайтесь, Василий Федорович, но тут нужно исходить от возможностей эскадры. Главное, не пустить легкие силы противника в залив, вот для чего нужны эти батареи. На острове Санчандао их возводить нужно, две батареи по три орудия — вход в залив перекрыть полностью. И на входном мысе одну, там две пушки стоят, добавить третью. Четвертую батарею на перешейке, за горой Наньшань, чтобы японцы как в прошлый раз в мелководный залив свои канонерки не подогнали. А уж с девятидюймовыми пушками как получится, но одна батарея на острове Санчандао должна быть, другая на мысе, а третья у основания Талиенвани, чтобы подступы к Цзиньчжоу под постоянным обстрелом держать. Там местность гладкая, осадную артиллерию противника можно легко выбить, дальность стрельбы у наших пушек больше, чем у японских мортир.
Матусевич замолчал, тяжело вздохнул, посмотрел на раскинувшуюся перед ним морскую гладь. Адмирал прекрасно понимал, что произошло сегодня в двух городах на берегу огромного залива, занятых русским десантом. Теперь все в одном шаге, как от победы, так и от поражения, причем на несколько месяцев раньше, чем произошло в истории, и неважно в чью сторону. Если японцы сомнут высадившиеся войска, а они это могут легко, если атакуют уже вечером, то лишившись здесь трети своих сил, гарнизон Порт-Артура будет обречен, помощи ему ждать неоткуда. Но если Дальний и Талиенвань останутся за русскими, то обречены на будущее поражение уже японцы — вопрос только во времени, не столь и протяженном.
Вот такая нехитрая дилемма нынче встанет перед воюющими сторонами — вопрос о победителе и исход войны будет решен не в боях Маньчжурии, и не в походе 2-й Тихоокеанской эскадры, а именно здесь. Посмотрев на царящую вокруг него и в гавани суматоху, однако, чрезвычайно спокойную и уверенную, Николай Александрович произнес:
— Пока же будем сражаться собственными силами — «Амур» начал выставлять минные заграждения. Остатки наших мин вывалим за борт, потом примемся за японские. Тут «суп с клецками» на погибель неприятелю будет, а при подрыве неприятель свои корабли до корейского побережья довести должен, а путь в Чемульпо неблизкий. К тому же часть сил противника неизбежно будет потеряна при проводке транспортов в Инкоу — подходы к этому порту нужно заминировать. А тут надо надеяться только на стойкость войск — генерал-лейтенант Фок уже объявил в приказе, что эвакуации не будет, и флот останется тут с армией до конца. И это правильно — когда сожжены мосты к отступлению, то поневоле до последнего патрона сражаться станешь. А у нас их тут много, очень много, надолго хватит.
И это было правдой — на берегу, в складах и вагонах, на еще неразгруженных пароходах масса вооружения и боеприпасов, нашлись даже пулеметы — по накладным три десятка, как предназначенные к отправке в Маньчжурию, так и в осадную армию генерала Ноги. Оставалось надеяться, что умевшие стрелять из «максимов» матросы, и те немногие стрелки, что уже успели пройти обучение, освоят «гочкисы», те не так сложны. И еще надежда на трехдюймовые пушки — в чистом поле под шрапнелью японцам придется несладко. Да на морскую артиллерию канонерских лодок, и на прочие придумки, какие способны сотворить русская смекалка.
— Ваше превосходительство, на подходе появились крейсера адмирала Девы — «Якумо», «Асама» и две «собачки».
Сообщение не удивило Матусевича, чего-то подобного он давно ожидал, потому и не хотел отпускать в набег на Инкоу «Аскольд» с «Новиком». Необходимо подождать, когда войдет в состав эскадры «Пересвет», и закончиться ремонт «Баяна» — в генеральном сражении потребуются все корабли, до последнего вымпела, но то через месяц, а сейчас нужно отбиваться и причинить противнику максимальные потери…