В огне любви
Шрифт:
Ведь если бы Чарльз не уехал или если бы писал, как и обещал, Давина не поддалась бы чарам младшего из братьев.
Он был ошеломлен, когда она объявила о своем желании принять предложение Говарда, ведь готов был голову дать на отсечение, что дочь больше расположена к старшему брату, но подумал, что такова уж природа молодых женщин!
Лорд Шелфорд сразу же отправил в Ларк-Хауз письмо, в котором выразил свое негодование по поводу происшедшего инцидента и предложил любую возможную помощь в поимке преступников.
После было принято общее решение, что необходимо предпринимать
Давина прислушивалась к дверному звонку, который не умолкал. К дому подъезжали все новые и новые кареты.
Первым в гостиной появился сэр Винсент Клаф. Вскоре за ним последовали лорд Монтли, лорд и леди Кристон, преподобный Джи и множество других джентльменов и их жен со всей округи.
Когда все расселись на диванах, креслах и кушетках, которые специально снесли в гостиную, подали напитки, принесли подносы с канапе. В камине весело играли языки пламени, и, если бы не мрачные лица присутствующих, постороннему человеку показалось бы, что все эти почтенные господа собрались на светский раут.
Давина сидела в стороне от всех, почти неразличимая на фоне неосвещенного окна.
В гостиную торопливо вошла тетя Сара, щеки у нее горели. Несмотря на то что ее карету сопровождали оба племянника, она, опасаясь нападения, прихватила с собой саблю своего отца и даже отказывалась отдать ее Парфитту, который встретил ее в холле.
Сразу за тетей Сарой вошли Чарльз и Говард.
Давина заметила, что при появлении Говарда ее отец слегка поморщился.
Она знала, что он был озадачен и разочарован ее выбором, даже могла себе представить его мнение по этому поводу.
Чарльз не только гораздо интереснее своего брата как человек, но к тому же именно он является носителем фамильного титула!
Она вздохнула, провожая глазами Чарльза, который быстро пересек комнату и занял свое место.
Говард тем временем остался стоять в дверях, ища глазами Давину. Лорд Шелфорд кивком головы указал ему, что она сидит у окна, и Говард направился к ней, чтобы поздороваться.
Узнав, что она не хочет покидать свой укромный уголок, он поцеловал ей руку и поспешил присоединиться к брату.
Скрипнула дверь, и в гостиную скользнула знакомая фигура.
Джед не стал садиться, а прошел вглубь и остался стоять, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки.
Давина не видела Джеда со дня встречи на террасе. Именно он первым прервал молчание после того, как Говард объявил о помолвке, и слова его были странными.
— Бог дает тем, кто и так имеет, — сказал он с насмешливой улыбкой. После этого он залпом выпил шампанское, вскочил на лошадь и с такой силой ударил ее каблуками в бока, что она заржала от боли и сорвалась с места.
Наступившую гробовую тишину нарушил спокойный голос Чарльза.
— Прими мои поздравления, брат! — сказал он, поднимая бокал. — И вам, моя... будущая невестка, поздравления!
Зазвенели бокалы, но, судя по тому, какое настроение было у пьющих, в них с таким же успехом могло быть не шампанское, а вода из сточной канавы.
Чарльз вскоре сухо извинился и откланялся. Ему нужно было побыстрее добраться домой
С того дня Чарльз перестал искать встречи с Давиной. Он редко приезжал в Прайори-Парк, а если ему и случалось бывать здесь с братом или тетей, он держался от Давины на таком расстоянии, какое только позволяли правила светской учтивости. Он холодно здоровался с ней и проходил мимо, чтобы поговорить с кем-нибудь другим, все равно с кем, лишь бы не с ней.
— Я обидела твоего брата, — как-то раз горестно призналась Давина Говарду.
Говард захохотал.
— Что? Чарльза? Скорее всего, он подыскал мне другую пару, а я нарушил его планы, вот и все!
Давине даже пришла мысль о том, что, возможно, род Шелфордов показался Чарльзу не достаточно знатным для того, чтобы породниться с Дэлвертонами.
«Наверное, он всегда так считал, — думала она, горько вздыхая. — Даже тогда, когда проявлял ко мне хоть какую-то благосклонность».
Заметив печаль невесты, Говард попытался ее успокоить.
— Чарльз обладает талантом отгораживаться от людей, когда ему того хочется. К тому же после случая в лесу он сам не свой. Надеюсь, это у него скоро пройдет.
Давина молчала.
Когда рассказ о нападении на Чарльза впервые достиг ее ушей, она пришла в ужас.
Как же быстро она вынесла ему приговор за то, что он не сдержал обещания писать! Ей даже не приходило в голову, что ему могли помешатьэто сделать.
Однако в последующие дни она начала все чаще задумываться о «дочери лесника», которая спасла и выходила раненого лорда Дэлвертона, особенно после того, как однажды Говард, подмигнув Джеду, упомянул «хорошенькую сиделку Чарльза».
Джед в ответ лишь пробурчал что-то невразумительное, но Давина остолбенела.
Она знала, что на самом деле Говард понятия не имел, как выглядела дочь лесника, но все же слова его запали ей в душу.
Она отчаянно старалась убедить себя, что лорд Дэлвертон ей больше не интересен, но все равно думала дни и ночи напролет о нем, а не о женихе.
Ее начала мучить мысль о том, что в лесу его задержало нечто большее, чем раны.
Как бы ей хотелось быть такой сильной, чтобы приказать себе: ты идешь на сегодняшнюю встречу не только для того, чтобы увидеть его. Но подобной властью над своими желаниями она не обладала. Оттого что на собрании присутствовал и ее жених, ей было еще больнее осознавать, насколько она слабохарактерна.
Со стороны могло показаться, что она обводит глазами зал просто так, вероятно, всматриваясь в новые для нее лица гостей, тем не менее взгляд ее то и дело устремлялся в сторону, где сидел лорд Дэлвертон.
Он, наклонив голову, слушал брата, который что-то быстро говорил ему на ухо. Судя по всему, Говард был чем-то необычайно взволнован.
В отличие от него лорд Дэлвертон оставался спокоен и невозмутим, полузакрытые тяжелые веки почти скрывали его черные глаза.
— Гм! — громко кашлянул лорд Шелфорд и постучал по пустому бокалу. Убедившись, что все обратили внимание на него, он поставил бокал на каминную полку у себя за спиной.