В огне страсти
Шрифт:
Дункан беззвучно выругался, понадеявшись, что никто не видел, как он покидал позиции. Ему не хотелось объясняться по поводу свидания с Джинни. Особенно сейчас.
– Если это все, кузен, я пойду к отцу.
– Иди, – ответил Аргайлл, махнув рукой. Дункан уже подошел к двери, когда Арчи остановил его: – Погоди. Сначала оставь здесь карту.
Дункан вытащил из сумки пергамент, протянул его кузену и снова повернулся к двери, но Аргайлл произнес:
– Что это? Записка?
Проклятие! Торопясь увидеть отца, он, должно быть,
С бесстрастным лицом Дункан снова открыл сумку и начал перебирать содержимое. И нахмурился. Где она?
– Что-то не так? – спросил Аргайлл, и в его голосе послышалась неуверенность.
– Не могу найти карту. Вероятно, я выронил ее во время сражения.
Если в комнате и раньше было тихо, то теперь повисла мертвая тишина. Дункану не требовалось смотреть по сторонам, он и так знал, что все взгляды устремлены на него. Дункана охватила ярость. Многие в этой комнате подозревают его только потому, что у него нечистая кровь! Но Арчи никогда не усомнится в его верности. Действия Дункана на поле боя говорят сами за себя, и пусть хоть кто-то из них осмелится сказать что-нибудь другое.
Он протянул руку, чтобы забрать свою записку, но кузен колебался. Дункану захотелось вырвать ее, но если так поступить, они решат, что он что-то скрывает.
– От кого она? Похоже на женский почерк. Дункан стиснул зубы и выпятил челюсть.
– Это мое личное дело.
И только когда кузен развернул записку и начал ее читать, Дункан вспомнил, что там написано. «Приходи скорее… мы должны действовать немедленно». Эти слова возбудят вопросы даже у самых верных людей.
Кузен посмотрел на него со странным выражением.
– Когда это доставили?
Дункан не стал врать и выкручиваться:
– Вчера вечером. – После совета? – Да.
– Я предупреждал тебя – ничто не должно мешать тебе выполнять свой долг. Может быть, тебе следовало больше заниматься отцом, а не дочерью? Убедить Гранта присоединиться к нам было поручено тебе.
Дункан услышал, как громко вздохнул Колин – тот понял, на что намекает Аргайлл. Проклятие! Он не хотел, чтобы Колин вот так узнал об этом.
На лице брата отразилось настоящее потрясение.
– Джинни Грант? Вчерашнюю ночь ты провел с девушкой, с которой я обручен? – спросил Колйн, и в голосе его звучало обвинение.
– Ты ни с кем не обручен. Все очень сложно, я объясню, клянусь, но позже. – Дункан снова посмотрел на Аргайлла. – Мои отношения с дочерью Гранта никак не связаны с этим. – Не так-то легко преодолеть недоверие кузена. – Если ты хочешь в чем-нибудь обвинить меня, Арчи, – говори. Иначе я пойду к отцу. – «Который принял на себя пулю, предназначенную тебе». Впрочем, об этом Дункан промолчал.
Он подождал. Кузен так ни слова и не сказал, и тогда Дункан повернулся и вышел из комнаты. Арчи ни в чем его не обвинял, но и защищать не стал. После всего пережитого за этот день было особенно больно осознавать,
Неужели Аргайлл в самом деле думает, что он способен на предательство? Нет, причиной тому его отчаяние и гнев. Когда кузен успокоится, он увидит правду. Арчи никогда не приносит извинений, но Дункан знал, что кузен найдет способ загладить свою вину.
Следующие два дня Дункан не отходил от постели отца, отлучившись только для того, чтобы смыть со своего измученного тела следы сражения.
Отец лежал на огромной кровати неподвижно, обескровленный, и казалось, что он усыхал на глазах. Кровотечение прекратилось, но он так и не приходил в сознание. Лекарь предупредил, что может и не прийти. Однако Дункан не отходил от отца в надежде, что тот все-таки очнется.
Послали за Джейми и Элизабет, но они пока не приехали. Аргайлл и Колин заходили часто, но почти не разговаривали. Похоже, пока Дункан отсутствовал, Аргайлл приказал Колину сопровождать его, когда прибудет король Яков. Король был в ярости – его привело в бешенство преждевременное нападение Аргайлла, а также предательство Гранта. Сейчас он направлялся на север с тысячей своих воинов, твердо вознамерившись окончательно подчинить себе Хантли.
Никто ни словом не заикнулся о том, что было сказано – или осталось невысказанным – после сражения. Но когда вернулся Маклейн, быстро распространились слухи о том, как Дункан доблестно спас Макинтошей, и это сняло с него подозрения.
Во всяком случае, Дункан так думал. Но ближе к вечеру третьего дня в спальню ворвался Колин.
– Тебе нужно немедленно уходить! – задыхаясь, выпалил он.
– Успокойся, Колин. Что случилось?
– Они его нашли. Дункан нахмурился.
– Нашли что?
– Золото.
Дункан расхохотался:
– Ну, если кто-то и нашел золото, можешь быть уверен, что ко мне оно не имеет никакого отношения.
– Что за легкомыслие? Разве ты не понимаешь, что теперь тебя считают виновным? После совета ты ушел злой, потому что тебе не доверили командование, а отец запретил жениться. Все думают, что ты сговорился с Грантом.
Дункан больше не смеялся.
– Кто так думает? Только не Арчи. Колин покачал головой:
– Нет, он тебя защищал, но даже Арчи не смог ничего возразить, когда они нашли сумку с золотом. Трудно объяснить появление сорока золотых дукатов.
Дункан почувствовал, что его охватывает настоящая тревога. Сорок дукатов – это целое состояние! Но принадлежат они не ему.
– Это какая-то ошибка.
– Если бы! Они обыскали наш шатер и нашли золото в мешке, притороченном к твоему седлу.
Кто-то незаметно положил его туда. Кто-то, хотевший, чтобы Дункана сочли виновным. Грант?
– Кто угодно мог засунуть его туда. Пусть выскажут обвинения мне в лицо.
– Король на пути сюда, и все вожди жаждут крови. Тебя арестуют. Ты должен немедленно уходить.