В огне страсти
Шрифт:
Однако неприглядная правда только сильнее разозлила Колина. Он выдернул из-за пояса второй пистолет, вскинул руку для выстрела, но Дункан ударил его по руке, и пуля пролетела над плечом, не попав в сердце. Колин выругался и потянулся за мечом – отцовским мечом! Но выхватить его не успел – Дункан метнулся вперед, одной рукой придавил брата за плечи к дереву и прижал к его горлу длинный острый кинжал.
Колин пытался вырваться, но не мог сдвинуть Дункана с места. Тот стоял, как скала, хотя его обуревало желание
– За что? – спросил он, слегка вдавив острие кинжала в шею Колина.
Если он надеялся на признание, то его ждало разочарование. Дункан знал, что брат унесет свои тайны в могилу.
– Ты этого не сделаешь, – издевательски протянул Колин.
Дункан посмотрел в сторону шумного сражения и заколебался. Только сейчас он понял, почему никто не спешит на помощь Колину. Люди, чье приближение он чувствовал всю дорогу, вышли из тени. Их вождь был так похож на свою сестру, что Дункан узнал его сразу.
Он повернулся к брату, чувствуя, как его охватывает бесконечная печаль.
– Ты прав, – сказал он. – Я этого не сделаю.
– Зато я сделаю, – отозвался мужской голос. Колин дернул головой в ту сторону и побледнел. Дункан отступил назад, отпустив Колина.
– Ламонт? – спросил он.
Человек, поставивший себя вне закона ради того, чтобы отомстить за поруганную честь любимой женщины, склонил голову, не отводя хищного взгляда от Колина. Несмотря на темноту, ярость и ненависть, исходившие от Нилла Ламонта, были буквально осязаемы.
Двое вытащили мечи и приняли боевую стойку. Ламонт поднял над головой свой двуручный меч и атаковал со свирепостью, казавшейся сверхчеловеческой. Сталь ударялась о сталь с грохотом, напоминавшим удары грома. Ламонт нападал на Колина неистово, неумолимо, нанося один мощный удар за другим. Брат не успевал их отражать. Казалось, что Ламонт черпает откуда-то все новые и новые силы.
Исход у этого поединка мог быть только один. Дункан это знал, и, судя по глазам Колина, брат знал это тоже.
Не желая видеть неизбежного, Дункан повернулся и пошел прочь. Ему бы хотелось испытывать сочувствие, но Колин сам выбрал себе такую судьбу, и теперь наступил час расплаты.
Колин погиб.
Ламонт и шайка разбойников Макгрегоров растворились в темноте так же быстро, как возникли из нее. Похоже, их сражение с гибелью единственного врага завершилось.
Прежде чем их успели снова повязать, Дункан отправил Коналла и Гордонов назад на остров Айла, чтобы отыскать Джинни. Гигант ирландец не очень обрадовался этому приказу, но он знал, что предстоит Дункану, и понимал, что тот должен это сделать. Час расплаты Дункана, как и Колина, настал, но он все же надеялся на более благоприятный исход.
Дункан горевал не по брату, пытавшемуся его убить, но по мальчику,
Если бы не Гиллис, Дункану пришлось бы нелегко – попробуй убедить оставшихся в живых членов клана не убивать его на месте!.. Но юный воин обернулся как раз в тот момент, когда Колин пытался застрелить брата. Бесчестье вождя не могло понравиться ни одному горцу, а поскольку Дункан выразил готовность признать их власть над собой, угроза немедленной казни миновала.
Позаботились о раненых, собрали тела убитых. Время шло к рассвету, когда угрюмая процессия вошла в ворота замка Инверери, грозной крепости графа Аргайлла.
Дункан ожидал, что его сразу бросят в яму, и очень удивился, когда его повели в покои лэрда.
Он давно не был в Инверери и успел забыть пристрастие своего кузена к роскоши. Замок годился и для короля – правда, Аргайлл грешил дурным вкусом. Тяжелый бархат, дорогая парча, богато украшенная мебель, серебряные блюда и канделябры. Все предметы кричали здесь о богатстве, но плохо сочетались друг с другом.
Однако Дункана сейчас заботило только одно: что он может сказать человеку, державшему в своих руках его жизнь?.. Появление здесь – большой риск, но на него пришлось пойти. Остается верить, что правда и справедливость восторжествуют. Хотя следовало признать, что неплохо бы иметь что-то еще, кроме своего слова и неубедительной записки.
Дункан замер, когда дверь распахнулась, и медленно повернулся. Сердце его остановилось.
– Джинни?
Она закусила губу и сделала несколько осторожных шажков ему навстречу. Похоже, Джинни ждала, что сделает Дункан. И он не заставил себя ждать – обнял ее и прижал к себе.
Джинни прильнула к нему. Ее облегчение было почти осязаемым. Дункан поцеловал ее в макушку, вдыхая нежный цветочный аромат волос, наслаждаясь тем, что снова может обнимать ее.
Чуть отодвинув Джинни от себя, он внимательно посмотрел на нее, словно желая убедиться, что она настоящая.
– Как ты сюда попала?..
И замолчал. Лейф! Лицо Дункана помрачнело. Чертов северянин мог в такую бурю погубить Джинни! Лейф считал, что может справиться с чем угодно – с ветром, со штормом, и не важно, насколько опасно море.
Прочитав его мысли, Джинни сказала:
– Не вини Лейфа. Мы должны были это сделать. – Она кинула на него страдальческий взгляд. – Если б не он, я бы плыла до сих пор.
Дункан поморщился, вспомнив свои жестокие слова.
– Ты все слышала, да? Она кивнула.
– Я притворялся, – сказал он. – Пытался отвлечь от тебя Колина.
– Я знаю. – Джинни робко улыбнулась. – Во всяком случае, я надеялась, что это так. Но после того, что я тебе рассказала, все-таки сомневалась, захочешь ли ты меня снова увидеть.