В огне желания

Мартин Кэт

– Ты, должно быть, спятил… – через силу вымолвила она.

– Из чего это следует? – На его губах заиграла саркастическая усмешка. – Из того, что я хочу потанцевать с красивой женщиной? Это вполне естественное желание.

– Что ты здесь делаешь? Как вошел сюда?

– Через дверь. – Рука легла ей на талию.

Не спрашивая согласия своей дамы, Брендон повлек ее в круг танцующих.

– Однако я надеялся на совсем иной прием после столь долгой разлуки, – продолжал он все с той же улыбкой. – Воображал горячие слова любви, возможно, даже слезы счастья.

Где же все это, Присцилла? Я глубоко разочарован.

– Зачем ты здесь? – с отчаянием спросила она, едва не споткнувшись. – Что тебе от меня нужно?

– Я явился с благородным намерением вызволить прекрасную даму из рук злодея, грубо похитившего ее. А все потому, что я наивно воображал себя ее рыцарем. Чего только не приходило мне в голову! Я даже не знал, в безопасности ли она, и не находил себе места от страха, глупец. – Он хмыкнул и сильнее стиснул руку Присциллы в своей. – И что же нашел наш олух на белом коне, добравшись до черного замка? Разодетая в пух и прах пленница танцует со своим похитителем, заливисто смеется и вообще проводит время как нельзя лучше. Королева бала, ни больше ни меньше.

– Тебе нельзя здесь оставаться… вообще нельзя было приходить сюда… А если тебя узнают?

– Кто может меня узнать, если я ни с кем здесь не знаком? Твой дражайший супруг уверен, что меня вынули из петли и похоронили. А ты? Ты тоже была в этом уверена?

Присцилла не ответила, но, отстранившись, окинула Брендона взглядом с головы до ног. В отлично сидящем на нем вечернем костюме, в дорогих, тщательно начищенных ботинках, с модной прической, он выглядел джентльменом до кончиков ногтей. Брендон и танцевал, как джентльмен, только лучше всех, потому что двигался с ему одному присущей кошачьей грацией. Он и говорил, как джентльмен… но еще и убивал, и соблазнял чужих жен, а это уже совсем другое. Нет, он все же не джентльмен.

Его лицо по-прежнему казалось ей красивым. Но теперь она знала, что перед ней преступник, человек вне закона, убийца. Каменно твердое бедро этого преступника вклинилось между ее ног. К счастью, пышные складки юбки скрыли это от посторонних взглядов. Присциллу обдало жаром, и она в самом деле споткнулась.

– Похоже, королева бала утомлена, – с насмешливой заботой в голосе проговорил Брендон. – Ей просто необходим освежающий глоток вечернего воздуха.

– Но я не пойду с тобой никуда…

Однако Брендон так глянул на Присциллу, что слова протеста застряли в горле. Хватка на талии ясно давала понять, что ее согласия никто не спрашивает. «Какое право он имеет сердиться, – в смятении думала Присцилла, – какое право имеет выказывать гнев? А ведь это так и сквозит в каждом его движении, в каждом слове. Это я, обманутая и соблазненная, должна быть в ярости!»

Так или иначе, ей оставалось лишь последовать туда, куда увлекал ее нежданный гость, – на полутемную террасу. Но и там он не замедлил шага. Закричать? Но к чему это приведет? Брендон остановился только тогда, когда они оказались в уединенном уголке парка, рядом с дубом, низко склонившим ветви под тяжестью плюща.

– Как

тебе удалось спастись? – спросила Присцилла, едва почувствовала себя свободной (она даже ухитрилась задать вопрос спокойным тоном, хотя для этого потребовалось изрядное усилие).

– Ты, конечно, думаешь, что я убил тюремщика, шерифа и еще человек десять, когда совершал побег? – Брендон засмеялся резким невеселым смехом. – Ничего подобного не случилось.

«Боже мой, а ведь я и в самом деле так думала!»

– А тебе не приходило в голову, радость моя, что меня просто-напросто могут оправдать? Потому что я невиновен? Помнишь, что ты кричала Эгану в тот день? Или это были просто слова?

«Я говорила тогда о презумпции невиновности. О том, что вину нужно доказать, а потом уже карать человека».

Присцилла отвела взгляд, внезапно ощутив, что больше не в силах прямо смотреть ему в глаза. Такого ледяного холода она прежде в них не видела.

– Ну и что же? Теперь я знаю, каков ты. Убийством больше, убийством меньше. Человеческая жизнь ничто для тебя.

– Вот как?! – Брендон повернул ее лицом к себе, приподняв подбородок. – Это твое мнение или Эгана? С какой готовностью ты раскрыла для его лжи свое маленькое изменчивое сердечко!

– Меня не пришлось долго убеждать! Я видела все своими глазами! Начнем с Хеннесси…

– Он выстрелил первым.

– Он бы ни за что не попал! Он вообще не умел стрелять из револьвера!

Брендон расхохотался и выпустил ее подбородок.

– В жизни не слышал такого бреда! Кто это наплел тебе? Эган?

– Какая разница?

– Разница огромная, радость моя. А теперь я хочу знать: ты спишь с Эганом?

– Не твое дело!

– Я спросил, спишь ли ты с ним! – прорычал он, встряхивая ее за плечи. – Отвечай!

– Ах вот как умеет вести себя наш джентльмен! Нет, не сплю с ним… пока, потому что спешить нам некуда. Мы решили получше узнать друг друга. Тебе такого не понять, верно? Стюарт – мой муж, и скоро…

– Господи Иисусе!

– Не произноси всуе имя Господне!

И вот тут он засмеялся легко и искренне, впервые с момента встречи. Лицо его разгладилось, утратив непривычную хищную угловатость, и внезапно перед Присциллой возник прежний Брендон.

– О черт, как же я рад тебя видеть!

Не успела она оглянуться, как оказалась в его объятиях и губы, нетерпеливые и горячие, ничем не напоминающие губы мужа, прижались к ее губам. Испепеляющий жар в одно мгновение наполнил ее тело.

Присцилла вспыхнула, как едва тлевший костер, в который внезапно подбросили смолистых веток. Сердце отчаянно застучало. Как могла она забыть его обжигающие поцелуи, ощущение мужского тела, словно желавшего вплавиться в нее, слиться воедино? И как она позволила себе похоронить в памяти эти греховные прикосновения, восторг от стремительного отклика на ее близость, ощущение его восставшей плоти – признака желания? Когда к ней прикасался этот единственный в мире мужчина, она забывала все, кроме естественной потребности отвечать на каждый его поцелуй, на каждую ласку!