Шрифт:
Глава 1
Глава 1
Петербург
9 марта 1800 года
Я умилялся, глядя на своего сына. Какое это всё-таки счастье — быть родителем! Может быть, папы и мамы из будущего со мной не согласились бы, большинство из них. Всё же дети — это резкая смена образа жизни, пелёнки, распашонки, крики, зубики, животики, питание. Это забудь о себе, отдавай всю свою энергию маленькому комочку счастья. Для одних все перечисленное радость, для других раздражитель, но для всех — работа.
И в чем мне было вполне
А свободное время сравнительно того цейтнота, что был год назад, имелось. Уже не столь изнуряющей казалась работа, не то, что когда я вступал в должность канцлера. Теперь работа систематизировалась, ведомства сами научились реагировать на некоторые проблемные моменты, не дожидаясь моего участия. Да и основные законы, которые я собирался принять, все уже подписаны и начинали действовать.
Звучит, наверное, как-то идеалистично. Но это не так. На протяжении года велась не просто кропотливая, часто нервная, работа, это была своего рода бюрократическая война, смазанная на многочисленных интригах и тех палок, которые не прекращали, под молчаливое согласие императора, ставить в колеса. Я, как минимум, трижды переиграл Председателя Государственного Совета Федора Васильевича Растопчина, казалось, что его уже можно было бы даже и отстранять от должности, забыть о таком деятеле, но государь так и не отказался от этого прохиндея.
У меня складывалось впечатление, что во всех моих начинаниях имеется пробуксовка. В голове то и дело возникал образ, как большая грузовая машина пробуксовывает в грязи и медленно-медленно выбирается из огромной грязевой лужи. Казалось, что вот-вот это уже закончится и машина рванёт вперёд. Но, вот только идут нескончаемые дожди, и лужа всё увеличивается и увеличивается. И самые большие лужи, даже болото — это срединное чиновничье кудло. Я туда залез, хотя в народе говорят: «не трожь гуано, оно вонять не будет». Но нельзя же оставлять все, как есть.
Рассчитывал, что выставка достижений России возбудит коммерческие стремления русских купцов, не вышло. Нет, результат есть, сравнительно, может, и неплохой. Но я-то рассчитывал на гораздо большее. Мало, оказалось, дать идею и даже объяснить, как она должна работать и каким образом позволит зарабатывать.
Сложнее всего пробить закостенелость мировоззрения. Людям привычнее заниматься тем, чем они постоянно и занимались. Жажду быстрой наживы у русского человека не так часто и встретишь. У него все должно быть поступательно, развитие должно быть медленным и степенным. Большие деньги считаются неправильными, от Лукавого.
Ну, ничего, руки не отпускаем, а работаем. В когорте русских промышленников и торговцев постепенно появляется всё новые и новые люди. Характерно, что чаще всего это крепостные.
С
И я так привык за год постоянно быть в работе, что порой не могу расслабиться если рядом даже наследник.
— Ну, опять ты с Николашей играешься, а сам находишься, словно и не с нами, — сказала Катюша, подходя сзади и обнимая меня.
— И вовсе нет. Вот, думаю, чем мне заниматься, если государь даст отставку? — сказал я то, что никому более не стоит слышать.
Железный канцлер, который принял законов больше, чем кто иной в истории на такой же период, смог заключить договор со Швецией, по сути становящейся русской… Да много чего еще сделал. Он не может сомневаться.
Но рядом с женой я мог задавать себе вопросы, которые можно было бы счесть за проявление слабости. Но это лишь прозвучавший вопрос, лишь мгновенье, на самом же деле я готов бороться, и буду это делать.
Скоро прозвучит мой годовой отчёт, где будет подведен итог, озвучено, что было сделано и чего в итоге получилось добиться. Доклад вышел не просто большой, а огромный. Это своего рода кирпич, состоявший почти из пятисот страниц печатного текста. Все ведомства предоставили отчеты по своей деятельности. Все читать не буду, а вот ряд заявлений, да таких, что поменяют мировую историю, я сделаю.
Моя проблема, наверное, заключается в том, что я не хочу лгать. Только лишь для того, чтобы оставаться дальше канцлером, я не хочу делать приписки, смотреть через радужные очки на гарцующих пони. К примеру, если есть недоработки земских приставов и исправников, то об этом пишется.
Кто бы другой на моём месте смог бы составить такой великолепный отчёт, с такими воодушевляющими цифрами, что только этим вошел бы в историю.Однако, нужно было самому себе ответить на главный вопрос: а я для чего работаю и вообще живу? Если для собственного блага, то да, можно заниматься очковтирательством. Если же я тружусь на благо России, то подобным заниматься нельзя, даже в ущерб себе. А еще, пусть в истории будет такой чиновник, против которого даже въедливые историки будущего не найдут компромат.
Конечно, меня могут убрать с поста. Но не думаю, что сошлют куда-нибудь далеко. Сибирь занята, там отбывает административную ссылку бывший наследник Александр Павлович, на Дальнем Востоке — Константин Павлович пытается как-то улаживать отношения с Китаем. Да, и нет за мной каких-либо серьёзных промахов, уж тем более в отношении государя, поэтому максимум, что могут сделать, это сослать в Новороссию.
А можно ли назвать это ссылкой? Если до того сидел в кресле канцлера, то — да, ссылка. Если же не брать в расчёт, что я канцлер, то это даже очень перспективные места. Тем более, что мы так и не нашли толкового наместника в тот регион.