В огненном плену
Шрифт:
– Я думала, они воюют друг с другом, – говорю я.
Кэт отвечает:
– Я думала, что они безумны, ужасны, отвратительны. Мы обе ошибались. Они недавно объединили силы. Я слышала, что Алая Карга заставила их поволноваться.
– Кристиан… – бормочу я, отчаянно пытаясь не думать о том, что он вынужден переживать.
– Тогда он спас нас. Возможно, и весь мир. Дэни медлила, пытаясь решить, к кому броситься, к ши– видящим сестрам или к Королю Белого Инея. Она бы сломалась, окажись на ее совести гибель всего нашего аббатства. Жертва, принесенная Кристианом,
– О том, где Кристиан сейчас, до сих пор ничего не известно?
– Дядюшки его ищут. Все мы в аббатстве желаем помочь в спасении, если они его найдут.
Меня ужасает то, что Кристиан отдал себя Карге, но в то же время и радует, поскольку это означает, что человек, которого я знала, все еще там, несмотря на безумие. Глубоко в душе он все так же заботится о мире вокруг себя. Я сделала мысленную пометку: попросить Бэрронса помочь дядюшкам Кристиана с поисками. Он может надавить на Риодана, чтобы тот отправил одного из Девяти на поиски. Мы не можем допустить, чтобы Кристиан переживал пытки и смерть снова и снова. Мы в долгу перед ним за принесенную им жертву. То, что ему приходится переживать в руках Карги, лишь загонит его еще глубже в безумие Невидимых. Нам нужно спасти его, прежде чем он потеряет остатки своей основополагающей человечности.
Принцы поднимаются по лестницам, совершенно одинаковые, если не считать нескольких дюймов разницы в росте. Я вдруг понимаю, что смотрю прямо на них и не пл'aчу кровью. Кошусь на Кэт – проверить, это со мной что-нибудь не так или она тоже может смотреть на них. Да, может. И смотрит – с восхищением.
– Они достаточно напитались, чтобы себя контролировать, – тихо говорю я.
Когда Принцы только прибыли в Дублин, они напоминали животных, взбесившихся от долгого заточения и голода. Они внушали ужас.
– Принцы изучают нас, учатся у нас.
Я понимаю: овцу нужно успокоить перед бойней. От страха мясо становится жестче. Эти двое, худшие из Невидимых, теперь просто образец «плохих парней». Женщины будут сбегаться к ним стаями, как лемминги к краю обрыва.
Это насильники, те, кто вывернул меня наизнанку, вынул мой разум из тела и разорвал его на части. А еще они, к несчастью, классные, как черти.
Я хочу их убить.
«Да-да-да, УБИТЬ», – вновь выныривает из забытья Книга.
Ясно помню… ожиданья… поздней осени рыданья…И в камине очертанья тускло тлеющих углей…Ритм захватывает мое внимание. Я молча перекатываю на языке внутренние рифмы и потрясающую аллитерацию, глядя на Принцев; я складываю слоги, как кирпичики, в ментальную стену.
Мои насильники одеты, как Бэрронс. Лощеные. Мужественные. Сексуальные.
Это меня бесит.
– Твою мать, – тихо говорит Кэт. А она ведь никогда не ругается. – Ты представляешь, как среагируют на них мои девочки? Нам и Крууса хватило.
– Твою мать, – соглашаюсь я.
За балюстрадой четыре длинных стола установлены в виде квадрата. Принцы Невидимых занимают одну из его сторон. Бэрронс, Кэт и я садимся напротив.
Все силы уходят на то, чтобы не перепрыгнуть разделяющее нас расстояние
Несколько мгновений спустя Риодан падает рядом с нами на стул, зажимая Кэт и меня между двумя гудящими источниками силы. Он запускает пальцы в свои густые темные волосы, коротко остриженные на висках, и рассматривает меня ясным аналитическим взглядом. Я бесстрастно встречаюсь с ним глазами. Точеные черты его лица не тронуты морщинами; думаю, он застыл во времени в свои тридцать, к которым добавились неизвестные тысячи прожитых лет.
Как и все приближенные Бэрронса, Риодан мускулист и покрыт множеством шрамов, самый заметный из которых сбегает от челюсти по шее и пересекает грудь. Риодан наслаждается изысканными вещами и покупает их без малейших колебаний. Я хочу узнать историю Девяти, но никто мне ее не расскажет. У каждого из них под кожей живет зверь. Риодан прячет своего лучше всех. Из Девяти, кем бы они ни были, он самый успешный бизнесмен – занимается финансовыми вопросами и поддержанием огромной империи.
Бэрронс – молчаливый лидер их маленькой бессмертной армии, тот, перед кем все они отчитываются. Обычно он позволяет Риодану вести переговоры. Возможно, потому, что знает: сам он потеряет терпение в тот же миг, когда один из его приказов не будет выполнен немедленно, и просто убьет всех, кто окажется в поле зрения. Риодан предпочитает шахматные партии, он уничтожает противника за пять или менее ходов. Бэрронс же сожрет шахматную доску, приправив ее кровью, как кетчупом.
– У тебя слишком много Невидимых за стенами магазина, Мак, – говорит Риодан.
– У тебя слишком много их в «Честерсе», – холодно парирую я.
– Он понимает наши нужды, – говорит один из Невидимых Принцев.
– За мной они не следуют по пятам, – произносит Риодан.
– И ты тоже разбираешься в наших нуждах, по личному опыту, – шелковым голосом напоминает мне Принц.
Я его игнорирую.
– Это потому, что ты хуже пахнешь, – обращаюсь я к Риодану.
– Гнильцы не хватает, – соглашается он.
– Я использую Невидимых для проверки барьеров. – Бэрронс закрывает эту тему.
Риодан смеется, но не продолжает разговор.
Мы, шестеро, сидим и молча смотрим друг на друга. В комнате почти нет воздуха, только враждебность и ярость. Я стараюсь не дышать глубоко и позволяю руке опуститься на успокаивающую рукоять копья. И тут же отдергиваю ее, вновь атакованная жуткими образами.
– Ты уберешь барьер, не позволяющий нам телепортироваться, или отнимешь у нее копье, – обращается к Бэрронсу более высокий Принц, шаря взглядом, жарким, сексуальным, голодным, по моему телу.
Бэрронс ненадолго замирает, и на пару секунд я не уверена в том, что он все еще сидит рядом со мной, – настолько неощутимым становится его присутствие. Я тихонечко выдыхаю, думая, что собрание вполне может закончиться, не начавшись.
А затем Бэрронс говорит, тихо и осторожно:
– Мисс Лейн.
Я чувствую напряжение его тела, зеркально отражающее закаменевшие кольца ярости в моем.
– Я не отдам тебе свое копье, – так же тихо говорю я. – Это обойдется.