В огонь и в воду
Шрифт:
— В этой стороне невозможно, не правда ли? — спросила принцесса. Посмотрим теперь в сад.
Они вошли в ту галерею, где уже был Югэ в первый раз, и по маленькой внутренней лестнице поднялись в башенку на углу отеля, откуда через слуховое окно видна была вся улица, вдоль которой тянулась стена сада. Двое часовых ходили с ружьем на плече.
— Поручик Лоредан отказался от осмотра отеля, — прибавила принцесса Мамьяни, — но не от надзора за ним. Попробуйте перепрыгнуть через эту стену! Разве вы
— Что же делать? — вскричал он.
— Идти за мной! Слушаться меня! — отвечала она.
Она склонилась к нему, прижавшись к его груди, как будто уже чувствовала рану, о которой она говорила, и увлекла Югэ в ту комнату, где он сейчас скрывался. Биение её сердца, быстрые и тяжелые, отдались в нем, страсть овладела им и, наклонившись к пылающему лицу принцессы, он произнес:
— Я остаюсь!
20. Старое знакомство
Невозможно было однако, чтобы при всем упоении страстью Монтестрюк и принцесса не одумались с появлением дневного света.
Югэ не мог надеяться, чтобы его присутствие у принцессы долго оставалось в тайне. Леонора ручалась, правда, за молчание Хлои. Но оставаться дольше значило компрометировать Леонору, не спасая самого себя. Ничего не предпринимать, скрываясь — значит признать себя виновным. Но его больше заботило положение самой принцессы, так великодушно предложившей ему убежище в отеле.
Леонора видела отражение всех этих мыслей на его лице.
— Вы опять думаете меня покинуть, не правда ли? — сказала она.
— Да, правда. Прежде всего, вас самих я не имею права вмешивать в такое дело, в котором я смутно чувствую что-то недоброе. Я слишком вам обязан со вчерашнего дня, и мне просто невыносима мысль, что у вас могут быть неприятности из-за меня. Потом два мои служителя, всегда готовые рисковать жизнью ради моей защиты. Я потерял их совсем из виду, где они теперь? Один из них — особенно, я знаю его с детства, он почти друг мне.
— Знаю. Но выйти и быть схваченным через десять шагов — разве этим можно принести им какую-нибудь пользу? Я смотрела на рассвете: те же люди, караулят в тех же самых местах.
— Я так и думал. Но опять, и ещё раз, дело идет о вас!
— А чего же мне бояться, если вам не грозит здесь никакая опасность?
Принцессу прервал легкий шум: Хлоя постучалась в дверь и вошла.
— Там внизу, — сказала она, — какой то человек в лохмотьях так настоятельно требует, чтобы его допустили к принцессе, что швейцар позвал меня. Я видела этого человека: он клянется, что вы будете рады его видеть. Я смотрела пристально ему в глаза.
— Я такой болван, — сказал он мне, — что не умею хорошо объяснить, но мне сдается, что
— Как он сказал? Черт возьми! Да это Коклико! — вскричал Югэ. Позвольте ему войти сюда.
Принцесса сделала знак и почти тотчас же вошел тот самый тряпичник, которого она видела спящим на улице у столбика. Он бросил свой крючок и подбежал прямо к Югэ.
— А! Жив и здоров! Ну, я доволен! — вскричал он.
Он оглянулся кругом и продолжал, улыбаясь:
— Клетка-то славная и красивая, но век в ней сидеть нельзя и пора подумать, как бы из неё выйти.
— Слышите? — сказал Югэ, обращаясь к принцессе.
— Но, — вскричала она, — но ведь там люди, которые вас караулят! И если бы вы даже дали им смелый отпор, прибегут другие и схватят вас!
— Поэтому то и нечего тут прибегать к смелости, — сказал Коклико своим спокойным, как всегда голосом, — теперь её нам вовсе не нужно, довольно с нас будет и хитрости.
Хлоя, слушавшая до сих пор, хотела было уйти.
— Нет! Нет! — сказал Коклико, удерживая её руку, — вы, кажется мне особа разумная, следовательно будете не лишней на предстоящем совещании.
Хлоя спрятала руки в карманы, скорчила самую скромную рожицу и стала за принцессой, поглядывая искоса на Югэ.
— Сам дьявол сидит в мошенниках, которые вас преследуют, — продолжал Коклико. — Тут кроется какое-то гнусное злодейство. Перед тряпичником с плетушкой не очень то они стесняются. Кусая корку хлеба с куском сыра, я разговорился с одним из тех, кого мы так славно поколотили там, на улице Арси. Он рассказал мне, что их начальник, какой-то Лоредан, слывет сыном…
— Капитана д'Арпальера, — прервала принцесса.
— А! Вы это знаете! Это вещь такая важная, что нам нельзя ждать ни малейшей пощады с этой стороны. Кажется, этого этого Лоредана подняли с мостовой в каком то городе, отданном на разграбление после того, как его взяли приступом. Брикетайль, в первый и в последний раз в жизни, без сомнения, сделал доброе дело: он взял бедного мальчугана, кричавшего на пороге горящего дома, положил его себе на седло и увез. Ребенок каким то чудом остался жив, научился военному делу и стал, не знаю как, поручиком при дворе, где его считают малым надежным.
— Да, надежным, и даже чем-то получше, — сказал Югэ.
— Вас не удивит, конечно, если я прибавлю, что для разбойника, которому он обязан дневным светом и своей шпагой, он готов не любые муки. Я все это выпытал, потому что всегда полезно знать, с кем имеешь дело, особенно между врагами.
— А каким же будет заключение? — спросил Югэ.
— Заключение, граф: нам нельзя рассчитывать ни на подкуп, ни на открытую силу. Лоредан отлично принял свои меры: отель окружен со всех сторон.