В оковах страсти
Шрифт:
Рука была твердой и теплой, и, казалось, гроза не имеет над ней власти. Ощущая в ушах глухие отзвуки грома, я крепче ухватилась за его сильную руку, а взгляд мой при этом блуждал по двору: хлева, дом аббата, церковь, над которой все еще милосердное небо… Церковь!
— Церковь! Эрик, это она! Пресвятая Дева Мария…
Она горела. Ярким пламенем. Я почувствовала, как он оцепенел за моей спиной.
— Наверное, в нее попала молния, — сказал он, не веря случившемуся. Он смотрел на языки пламени, которые, несмотря на дождь, выбивались из-под деревянных стропил и призрачным светом сверкали в темном ночном небе. — Er nu mjok prongt at oss. [39] Скорее, может быть, еще успеем!
39
Теперь
— Огненный дракон! Эрик, я вновь увидела его, он идет за нами по пятам, он был здесь, над монастырем…
Страх овладел мною, я попыталась высвободить свою руку из его руки, чтобы убежать прочь, прочь…
— Что вы видели?
— Здесь была страшная звезда! Пусти меня…
— Если будем медлить, станет уже слишком поздно!
Больше не говоря ничего, он схватил меня за руку и помчался вперед. Чем ближе подбегали мы к зданию, тем громче раздавались шум и треск, вызываемые бушующим пламенем, будто прямо за церковью сидела извергающая огонь бестия, упирающаяся головой в небо и только ожидающая того, что кто-нибудь по неосторожности осмелится подойти к ней ближе.
— Эрик, куда ты?
— Внутрь!
— Бога ради, ты совсем обезумел?
— Bralla, беги!
Со стороны монастырских спален раздался страшный крик:
— Огонь! Боже правый, церковь горит!
В небо поднимались клубы дыма. Дождь из огненных искр опускался на колокольню. И сразу же весь монастырь ожил. Первые заспанные насельники, пошатываясь, появились на освещенном зарницей дворе и, ничего не понимая, глазели на пламя, рвавшееся в небо. Церковь горела, как громадный костер для сожжения еретиков, и черный, как испарение ада, чад поднимался в небо. Вновь белая молния осветила ночное небо, на этот раз над домом аббата, потом грозно прогремел гром…
— Я не хочу туда, — я повернулась, намереваясь сбежать, но Эрик держал меня крепко.
— Элеонора, пойдемте сейчас же. Нас пока еще никто не заметил.
Вся дрожа, я покачала головой и остановилась.
— Я не войду сюда, Эрик, я… Звезда бед и несчастий здесь… Я не могу…
Я зажала рукой рот, будто была в состоянии запереть там страх, и едва ощутила, как Эрик сорвал с меня платок. Он погрузил его в лужу и мокрым снова накинул его мне на плечи. Крики монахов раздавались все ближе и ближе. И рубаха Эрика плавала в луже воды, он нетерпеливо окунал ее, прежде чем вновь натянуть на себя. Кто-то изо всех сил пытался заставить звучать набатный колокол, но медный голосок не мог перекрыть вдруг обрушившийся шум. Как затравленный зверек, я озиралась вокруг, уже готовая к безрассудному бегству. Всем своим существом я сопротивлялась запаху гари, становившемуся едва переносимым, ведь мы стояли совсем рядом с огнем. Он мог поглотить нас, не оставив от нас ничего.
— Элеонора, — Эрик толчком вывел меня из оцепенения, — Элеонора, еще не слишком поздно, давай попробуем…
— Нет! — Я попыталась вырваться. — Ты хочешь убить меня! Оставь же меня, оставь!
Тогда он обхватил руками мое лицо и заставил взглянуть на себя.
— Bera traust til mik! [40] Элеонора, я дал клятву защищать вашу жизнь, подумайте сами, разве повел бы я вас в огонь, зная, что там мы наверняка сгорим? Я хочу жить! И хочу, чтобы вы жили. Прошу, соберитесь с мыслями, решитесь наконец, ваш Бог защитит нас своей рукой, это все-таки Его дом…
40
Верь мне! (др. сканд.).
— Бои кто-то стоит! Смотрите же!
– закричал кто-то совсем рядом.
Лицо Эрика осветилось огненным светом, и когда он заботливо натянул на мою голову платок, я ощутила, как частица его силы и уверенности передалась и мне, совсем малая частица, но я уже смогла дышать спокойнее, надеясь на лучшее. Я взглянула в его глаза в это мгновение. Воистину король эльфов обладал силой, которая должна была победить
Мы схватились за руки и что есть мочи помчались к объятой огнем церкви.
Незадолго до того как мы прошмыгнули внутрь, облака разошлись, дав возможность комете вновь появиться над монастырем. Монах у набатного колокола, увидевший ее первым, упав на колени, стал возносить молитву немилосердному небу. А вскоре заголосили и те, кто в бессмысленной суете метались с чанами и бадьями, наполненными водой, потому что комета извергла перед церковью сатану, и теперь он метался и лютовал между стен монастыря… Мы вбежали в церковь и захлопнули за собой дверь.
Огонь уже достиг внутренних помещений церкви. И не успели мы войти, как со стропильной фермы упала горящая деревянная балка и с треском и грохотом покатилась вглубь. Она упала прямо в середину молитвенной скамьи, где я под вечер смиренно стояла на коленях. На белые льняные покровы, прикрывавшие холодные стены, пролился целый дождь из искр. Было жарко, нестерпимо жарко, лицо мое пылало, пот ручьями стекал с лица. Наши шаги, наше затрудненное дыхание — все тонуло в реве огня, отскакивающего от стен, и зловещий мяч танцевал по всей церкви, туда-сюда, туда-сюда, и все время рядом с нами, так, что мы хорошо это слышали…
— Где вход? Вход! — Прокричал мне Эрик.
Я указала на алтарь. О небо, если мы не найдем его… Я закашлялась, мне стало не хватать воздуха. Дым, везде дым и чад… Над нами оглушительно затрещали стропила, горящие деревянные перекрытия раскачивались в воздухе. В центральном проходе одна из стропильных балок вонзилась прямо в свежевырытое место погребения. Между ним и молитвенной скамьей образовался промежуток, в который увлек меня за собой Эрик.
Сырой платок соскользнул с моей головы и упал на пол. Я старалась побороть в себе животный страх сгореть здесь заживо. Как цепи, пальцы Эрика сжимали мои руки, он неумолимо тащил меня за собой.
Наконец мы оказались в капелле и, кашляя и отплевываясь, остановились там. На ступенях, ведущих к алтарю, лежал обугленный труп монаха. На его рясе плясали языки пламени. Поднятая вверх, как в бою, рука, торчала черным крылом на фоне светлых ступеней из песчаника. Молния поразила его во время вечерней молитвы.
Эрик не позволил мне долго смотреть на мертвеца и повлек меня дальше за собой, к алтарю.
— Ищи вход, — услышала я его просьбу.
Вход — где он был? Отверстие в алтаре или ход, замаскированный под каменной плитой настила пола? Сделав глубокий вдох, я вновь взглянула на погибшего. Неожиданно Эрик отошел от меня в сторону. Широко раскрытыми глазами я следила за тем, как он рынком сорвал искусно вышитое покрывало с главного алтаря и помчался к купели. Он скинул каменную крышку, которая, к моему ужасу, рассыпалась на тысячу осколков, и вода брызнула на его одежду, он окунул ткань в купель и, пропитавшуюся водой, вытащил обратно. Я смотрела на него, ничего не понимая. Святая вода… Затем он сразу же побежал обратно. Он с осторожностью огибал горящие деревяшки на каменном полу и не сводил озабоченного взгляда с покрывала. Я опустилась на колени и руками стала ощупывать плиты настила пола в поиске необходимой, под которой находился вход, лихорадочно ища указание в своем сне, но его не было…
— Varask! [41]
Страшный крик перекрыл треск огня. Я подняла голову и увидела искаженное гримасой ужаса лицо Эрика. Он бросился на меня со всей силой, сбил с колен, мы покатились кувырком за камень в углу… Эрик присел на корточки рядом и стал меня трясти. На том месте, где я только что сидела, лежала метровая горящая ярким пламенем балка — оставшиеся на алтаре льняные полотенца и псалтырь занялись огнем и полыхали. Я закрыла глаза. Нечто холодное, сырое коснулось моего лица. Эрик рынком поднял меня и что-то кричал мне, но шум пожара заглушал слова, И я не могла разобрать ни слова. Я завернулась в сырую ткань с алтаря и прижала ее уголки ко рту и носу. И вновь вернулась к жизни.
41
Осторожно! (др. сканд.).