В окружении
Шрифт:
– Так сколько зефирок запихнул в свой рот, Аристократик ?
Когда Дерек и Джордан оба замерли и приковали меня одинаково шокированными
выражениями на лицах. Глаза Дерека поблескивали от веселья, как будто он не мог поверить,
что я только что назвал Джордана кличкой, которую услышал недавно, а Джордан… ну,
сказать, что он был шокирован до потери дара речи, стало бы жутким преуменьшением. Он
сидел весь
то только что ударил его по заднице. Было такое ощущение, что я стал свидетелем какой–то
аномалии, потому что этот парень не казался тем, кто отмалчивался или стеснялся, вообще.
– Будь начеку, Локк, – посоветовал Дерек, сквозь вырывающийся из него смех.– Этот
парень не жалует конкретно это прозвище.
– Ну, не знаю, – сказал я, переводя взгляд на Джордана. – Думаю, оно подходит ему.
Меня называли намного хуже, поверь, а этим титулом тебе стоит гордиться. И кстати, вы все
еще не ответили. Сколько зефирок?
Джордан, похоже, приободрился от комплимента, устраиваясь в объятиях Дерека, и
ответил:
– Двенадцать.
Теперь пришла очередь моего рта распахиваться, когда я бросил взгляд на пакет с
зефиром, лежащий на коленях Дилана. Как твою мать…? Эти штуковины вот совсем не
маленькие. Когда я поднял взгляд, находя глаза Дилана, он протянул пакет мне.
– Как думаешь, сможешь побить его, красавчик?
Я захлопнул рот и перевел взгляд обратно на Джордана, который поднес пальцы
Дерека к своим губам, поцеловал их, а затем сказал:
– Что могу сказать? Не так много всего в жизни, что я предпочту больше, чем набитый
рот.
– И он не врет в этом. Слава Богу, – сказал Дерек, и хотя он явно шутил над своим
парнем, в основе всех их подколов была любовь. Любовь, которая была очевидна для любого,
кто смотрел на этих двоих, и что заставило меня жаждать того, что у них было. Я хотел иметь
возможность почувствовать свободу с удивительным мужчиной, сидящим рядом со мной. Я
хотел иметь возможность продемонстрировать всему миру, что был серьезен в том, что
говорил ему в тот день на яхте. Что я люблю его.
Час спустя или около того, приятель Дерека Финн и его партнер Брэнтли
присоединились к нам, и родители Дилана не слишком отстали от них. Мы провели остаток
вечера, рассказывая истории у костра и поедая хот–доги и сморы, и я чувствовал себя
«обычнее», чем мог когда–либо вообразить. Я не только чувствовал себя человеком, а не
знаменитостью, но и глубокое чувство признания, которое испытывал, было непохожим на
все, что я когда–либо
мог быть собой. Настоящим собой. Личностью, которую я, наконец–то, начинал понимать,
благодаря мужчине, которого сейчас обнимал своими руками.
Дилан баюкал бутылку с пивом, пока разговаривал с Солнышком о том, когда мы
приедем в следующий раз, и пока он говорил, он ненароком перевернул свою ладонь и
переплел пальцы с моими, как будто делал это годами, а не несколько месяцев, а я удивлялся
тому, насколько мне повезло.
Каким–то образом во всем этом хаосе моей каждодневной жизни, Дилан нашел меня.
И пока я находился здесь окруженный такой большой любовью и теплотой, я понимал, что
нет и шанса, что я когда–нибудь позволю ему уйти.
Глава 21.
______________________
Охренеть–как–монументально.
– Дилан, правда, что ты переезжаешь в Нью–Йорк?
– Почему Эйс не сопровождал тебя в твоей поездке?
Пока проталкивался сквозь группу фотографов перед своим домом, я удивлялся, что
совсем ничего не изменилось, учитывая, что я пробыл в Нью–Йорке неделю из–за нескольких
съемок.
– Не сегодня, ребята, – сказал я, удерживая голову низко опущенной. Когда я оказался
внутри квартиры, которая теперь казалась моим временным жилищем, я подкатил чемодан к
островку и выудил телефон из кармана. Это был самый длинный промежуток времени без
Эйса с нашего знакомства, и теперь я был взволнован предстоящей встречей, когда вернулся
в тот же часовой пояс. Помимо того, что я безумно скучал по нему, это была невероятная
неделя. Она началась со съемок для Provocateur на пляже Rockaway в Куинсе, перед тем как я
вернулся в город для индивидуальных съемок. Я снимался для GQ в Центральном Парке у
фонтана Bethesda. Затем съемки Gucci забросили меня на крышу Всемирного Торгового
Центра, с захватывающим дух видом на Нью–Йорк и его окрестности. И моя любимая часть –
конфискация того, что так удачно было названо «Сладости Дилана» для сладких съемок, и у
меня было ощущение, что подруге Эйса Рили это очень бы понравилось. Я может, а может и
не провел ту ночь в отеле с тем смущающим ассортиментом шоколадок, мармеладок и мини–
тортиков на палочке. Черт возьми, те тортики на палочках…
– Добро пожаловать обратно, мистер Прескот, – сказал Эйс, перебивая мои мысли до