В открытом море(изд.1965)-сборник
Шрифт:
Если Николай Семенович находился рядом, то Гогоша позволял себя разглядывать, а в другое время дрался с любопытными и мог своим клювом и крепкими крыльями наставить немало синяков.
Однажды, когда научные работники изучали глубины у одного из островов, команда «Альбатроса» вдруг стала свидетельницей странного зрелища: в океане, среди взбудораженных волн, метался кит. Он то нырял, то выскакивал наверх, грузно падал, перекатывался и бил хвостом по воде...
— Взбесился, что ли? — недоумевали собравшиеся на палубе моряки.
—
Ученые и китобои, вооруженные биноклями, разглядели у зубастой пасти тупорылого кита большой копошащийся ком.
— С кем это он борется? — не мог понять Ломтев. Видя, как кашалот рвет зубами противника и, выпрыгивая из воды, падает на спину, чтобы своей тяжестью оглушить вцепившегося врага, Николай Семенович спросил у вахтенного штурмана:
— Не сумеете ли подойти ближе?
— Есть ближе! — ответил тот и повел судно прямо на кашалота.
Гарпунер на всякий случай поспешил на полубак и стал к заряженной гарпунной пушке.
Судно шло против ветра. Его порой заливало волной и обдавало брызгами. Многие снасти на «Альбатросе» обледенели. Палуба стала скользкой, но никто не покидал ее. Всем хотелось поближе разглядеть невиданную борьбу. А кашалот внезапно перестал метаться.
— Заглатывает уже! — сообщал марсовый матрос из бочки.
Когда «Альбатрос» приблизился к киту метров на сто, тот уже спокойно покачивался на волнах. Отдыхая после нелегкой борьбы, кашалот выпускал косые фонтаны.
— Хотелось бы знать, кого это он вытащил из глубины наверх и пожрал, — подобравшись к гарпунеру, сказал Николай Семенович. — Попробуйте подойти на выстрел и взять его.
— Попытаемся,— ответил гарпунер и поднял руку: это означало, что он берет на себя управление судном.
«Альбатрос» все ближе и ближе подходил к киту. Гарпунер, стоявший около пушки, уже ясно слышал свистящее дыхание уставшего животного, а кашалот, казалось, не обращал на судно внимания. Его массивная, чуть ли не в полтуловища голова, похожая на обрубок толстого бревна, была неподвижной, лишь у левого края тупого рыла, где находилось дыхало, вырывались струйки белеющего на холоде пара.
Гарпунер прицелился и выстрелил. Он видел, как тяжелый снаряд вонзился в хребет кита...
Кашалот несколько секунд стоял неподвижно, словно соображая: кто же нанес ему удар? А когда в глубине его тела разорвалась граната, ввинченная в головку гарпуна, он хлестнул хвостом по воде так, что брызги взлетели выше наблюдательной бочки.
Сгорбясь, кит круто нырнул и пошел на глубину.
— Двести пятьдесят... триста... четыреста... — отсчитывал про себя механик, следивший за уходящим в воду тросом.
— Пошел под корму! — предупреждающе закричал из бочки марсовый матрос.
Продвижение кита под днище судна, да еще в такую погоду, грозило серьезной
— Полный назад! — потребовал гарпунер.
Судно, будоража винтом воду, пятилось до тех пор, пока трос вновь не натянулся.
— Стоп! На лебедке... подтягива-ай!
Заработала паровая лебедка, накручивая на барабан трос, но он вдруг опять ослаб: кашалот из глубины поднимался наверх. Через несколько минут он столбом неожиданно вылетел из воды, рухнул на бок и, забившись, стал накручивать на себя трос. Киту, видимо, казалось, что он борется с сильным врагом, который так внезапно напал на него.
Гарпунер снова выстрелил. Кашалот задрожал, выгнулся и, повернувшись на бок, замер.
Когда кита подтянули к борту, все увидели на его массивной голове крупные пятна и содранную кожу.
— С кем же это он дрался? — не мог понять Николай Семенович. — Придется отправиться на разделочную палубу и узнать, чем наполнен его желудок.
Альбатросцы, отбуксировав убитого кита к китобазе, передали его раздельщикам. Николай Семенович не мешкая тоже перебрался на флагманское судно. А матросы по привычке отправили за ним и Гогошу. Пусть, мол, покормится свежим мясом.
Альбатросцы далеко не отходили от базы, так как по радио пришло известие, что к флотилии приближается танкер, идущий с Родины. Он вез в Антарктику горючее, свежие продукты, а главное — газеты, журналы и письма. Около ста дней, кроме коротких радиотелеграмм, моряки не имели никаких вестей от родных!
В Антарктике погода меняется мгновенно. После обеда подул резкий ветер и появились высокие крутые волны с пенистыми гребнями.
Ветер все усиливался. Волны так высоко подбрасывали и швыряли из стороны в сторону китобойные суда, что они вынуждены были прекратить охоту и подтянуться поближе к флагману. Лишь на разделочной палубе огромной китобазы, которую тяжелые волны пока еще едва раскачивали, продолжалась работа.
Раздельщики, вооруженные длинными ножами, похожими на хоккейные клюшки, стали раздевать кашалота — снимать с него верхний слой сала.
В такую погоду, действуя на скользкой палубе, они должны быть предельно ловкими и настороженными, потому что при сильных кренах китовые туши иногда обрывали крепления и, словно ожив, начинали перекатываться, двигаться вперед и назад, все сокрушая на пути. Попробуй зазевайся или поскользнись — мгновенно будешь притиснут и раздавлен многотонной тушей.
«Раздетый» кашалот распространял неприятный запах, но Николай Семенович не обращал на это внимания. Он стоял рядом с раздельщиками и с интересом наблюдал, как они свежевали морское животное. Здесь же расхаживал и Гогоша.