В отражении бытия
Шрифт:
– Это интересная версия, Бруно, для таких как ты, можно даже назвать: «рабочая» …, но в принципе ничего другого от тебя я и не ожидал! – Со вздохом разочарования агент уселся обратно в кресло, складывая руки в замок перед собой. – Но! Но скоро я принесу результаты экспертизы, и ты прочтешь ее строки, которые, буква за буквой, «вколотят» тебя в пожизненное заключение… Да, простые сухие строчки…– Он вдруг встал, словно актер, внезапно забывший роль защелкал пальцами. – Доктор, оставим
Уходя, Фишер подтолкнул столик с мерцающей датчиками аппаратурой к моему креслу.
«Что это? Легендарная машина – детектор лжи?».
Банальный чемоданчик с прибором и проводами. Говорят, в комплекте с «сывороткой правды» прибор творит чудеса – молчат разве что немые.
Я с грустью почему-то вспомнил танцовщиц с борта «U-999» во владениях Отто…
«Отто! Как там он, интересно?».
Размышления прервали две сотрудницы в униформе. Я не мог их не узнать: девушки из группы сёрфингистов пытались инициировать флирт со мной и Отто на пляже….
Одна села напротив меня, вторая ходила по комнате за ее спиной и задавала ряд вопросов, касающихся меня моих компаньонов и абсолютно неизвестных мне людей. Затем они поменялись. Они не затрудняли себя дожидаться моих ответов продолжая задавать вопросы. Это было похоже на какое-то психологическое или психическое воздействие. Вскоре я перестал отвечать лишь глупо улыбался. Прекратив «допрос», они направились к выходу.
– Я бы лучше предпочел разговор с адвокатом, – моя фраза задержала одну из них у двери, – чем выслушивать эту чушь…
– Заключенный номер 2Х17, у вас нет адвоката! У вас больше нет никого и ничего. У вас есть только это номер… и мы.
Это вызвало у меня взрыв смеха – пафосного, со сжатием зубов до боли в его затихании.
Появилась молодая пара с пляжа, по-моему, это они играли в волейбол с двумя подростками неподалеку от нас с Отто.
Проигнорировав мое нелепое приветствие, они занялись делом: во время допроса прыгали с темы на тему, но вопросы касались уже личного характера. Они знали всё обо мне. Складывалось впечатление, что эта пара жила ела спала сосуществовала вместе со мной.
Возникало желание разразиться отборным матом, но я держался как мог, и лишь глупо улыбался. «Опрос» длился в течение часов трех. Улыбался я видимо уже рефлекторно и скорее всего невменяемо. После «милой родной семейной пары» в комнате допроса появился еще кто-то…
Продолжился бесконечный поток вопросов. Голова начинала «разбухать», а веки глаз наливаться свинцом, я вот-вот должен был провалиться в сон, но этого не происходило. Видимо дополнительный препарат, что ввел доктор заставлял находиться в сознании.
Новый комплекс вопросов
Появился «лечащий врач» и ввел очередную инъекцию с помощью электронного шприца. Моя голова буквально повисла на шее. Как перезревшая головка мака на тонком стебле. Но о сне приходилось только мечтать – звучащие вопросы не давали шансов.
Начались галлюцинации: то вопросы задает Отто, сидя передо мной в нацистской форме, то их изрыгает рогатое и хвостатое чудовище, бьющее копытом под столом … Диктор телевидения, знакомящий обычно с прогнозом погоды, спрашивает меня о препарате VIP 43, – 47…. И снова те же серфенгистки, но уже в купальниках и с досками в руках…
Я мысленно пытался заставить себя успокоиться.
«Ты же понимаешь, это действие лекарства. Всё хорошо!».
Но абстрагироваться от вопросов было невозможно, они поступали в мозг и тот «хватаясь» за них пытался дать ответ.
«Отличные препараты, док!», – Долетело до меня эхо собственной мысли.
Положение усугубилось – я перестал осознавать, где в вопросах моя жизнь, где чей-то вымысел. Хотелось криком или плачем, молящим стоном остановить этот разрушающий разум поток. Очень хотелось закричать и сказать им то, что они хотят знать… Но где-то в голове, которая казалась уже и не моей вовсе, а отдельно существующей и мыслящей, где-то там внутри её бил сигнал тревоги: я должен молчать!
Я чувствовал, как по подбородку течет слюна, кажущаяся мне беспрерывным потоком рвоты.
Снова «доктор», очередная инъекция. Впечатление что моя голова возвращается с лунной орбиты со скоростью несущегося спутника и прилипает к моей шее. Укол острой боли пронзает затылок.
Перед глазами черные кадры воспоминаний обретают яркие цвета.
– В каком году окончили школу? Кто продает вам кокаин? Когда вы покинули стены Подгауза? Как давно употребляете? Сколько раз со своей девушкой?..
Мой взгляд фокусируется на лице… Фердинанд – начальник службы безопасности клиники где лечился Макс.
Фишер и Фердинанд – одно лицо. Один и тот же человек?
«Бред какой-то…».
Пульсирующая головная боль. Очередная смена ведущих «допрос-пытку». Они ходили вокруг меня, выкрикивая вопросы один за другим.
Вопросы, которые уже казались страшней войны страшней выстрела в голову....
Сама вопросительная интонация с болью «резала» мой мозг, делила напополам, на четыре части, на восемь частей., и я видел это(!) заглянув в собственную черепную коробку….
Конец ознакомительного фрагмента.