В ожидании августа
Шрифт:
Я прошёл на кухню, увидел, что бабушка сидит у окна, смотрит на улицу, а глаза у неё ничего не видят. Дом был старый, наверное, с дырками, и разговор папы с мамой она слышала не хуже меня. Почему-то совсем не отреагировала, когда я прижался к ней, положил руку на плечо и стал целовать в голову, закрытую чёрным, пропахнувшим церковным воском, платком. Она третий день после похорон дедушки Коли ходит в церковь, молится. Мы с папой тоже раз пошли с ней, в церкви было интересно, но тоскливо: дома и на улице ещё как-то забываешь о деде, а там он весь перед тобой. Будто стоит рядом с иконой Николая Чудотворца (первый раз я увидел её в музее), но спиной ко мне, вроде бы хочет повернуться и посмотреть,
Наконец, бабушка поняла, что я рядом, наклонила мою голову и, поцеловав в лоб, сказала:
– Ничего, сынок, ничего, мой маленький, я выдержу и одна, а на Новый год обязательно приезжай. И Дашеньку возьми с собой.
Не зря моя мама зовёт её "товарищ комиссар": бабушка может и виду не подать, как ей тяжело и больно. Но я-то всё вижу. И вдобавок, понял две вещи. Первое: плетью обуха не перешибёшь, так говорит папа о нашей маме. Аргументы у неё железные: ребёнку, особенно в таком возрасте, нужны родители. Потом – школа с экзаменами, теннис, изостудия. Конечно, по её словам, неплохо бы иметь всё это не в провинции, а в столице, но, что делать, утверждает она, нас там не ждут. И второе: мои родители, не разрешив мне пожить у бабушки, притворяются, будто не видят, как тяжело ей сейчас. Это меня огорчает больше всего. Даже больше планов мамы: старую квартиру деда продать, вместо неё купить коттедж на природе, для бабушки – выменять комнату в коммуналке.
Я долго думал, как рассказать обо всём этом бабе Тане, но понял, что нельзя лезть с такими проблемами, это её просто доконает. А как быть? Ведь мы уже упаковали вещи, отец не смог остаться даже на девятый день после похорон: Дашка разболелась. Бабушка, в основном, молчала, со мной разговаривала, но сухо, лишь отвечала на вопросы, которые я пытался задавать, чтобы чуть-чуть расшевелить её. А вечером на домашний телефон позвонил Бабай Константинович, она называла его Бобо. Вдруг сказала, что сын дома и, зайдя к нам в комнату, передала папе трубку. Я понял из их разговора, что речь идёт о завтрашнем дне и что нам, папе и мне, надо встретиться с бывшим помощником деда в кафе гостиницы "Националь".
Думал, пойдём в ресторан с огромными окнами, с разноцветными конями на стенах, будто летящими по воздуху, возле которых мы прогуливались с отцом, дожидаясь Бобо, а попали в уютное, но явно не для всех, кафе с обычными столиками на четверых и шустрым молодым официантом. Помощник шёл уверенно, поздоровался за руку с каким-то мужчиной с бабочкой, тот проводил нас в угол продолговатого зала. Мне заказали мороженое, любимое, фисташковое, и натуральный сок из ананасов, груш и ещё чего-то. Мужчины взяли по чашке кофе. Я мысленно назвал Бобо "министром", ну, это те, кто чем-то руководят в Москве. Он сказал, извинившись больше передо мной:
– Простите, я закурю… Одну и без затяжек, – пододвинул к себе пепельницу, долго мял сигарету пальцами, щёлкнул длинной и тонкой, похожей на золотую, зажигалкой, затянулся, дым выпустил в сторону от меня.
– Вас зовут Юрий Николаевич? – обратился он к папе, – очень приятно. Меня можно называть Бобо. Я много лет проработал или вместе, или рядом с вашим отцом, – посмотрел на меня, – и дедом, сейчас представляю самую большую компанию СМИ (я потом объясню, сказал он мне, что это такое). Мы встречались с Николаем Ивановичем не так давно, к несчастью, он не был готов к трагическим для него событиям, но всё же успел затронуть тему будущего его внука, а это значит и вас, Юрий…
– Мы ни о чём подобном не говорили с отцом, – почему-то резко сказал папа, – это наше семейное, внутреннее дело…
– Конечно, не спорю, но всё же прошу выслушать меня до конца, – в это время официант принёс на подносе заказ. Расставил
Конечно, я не помню всю речь Бобо, расскажу, что уловил. Короче, решением правления, компания приобрела на моё имя пакет акций, более двух процентов. До моего совершеннолетия ими может управлять отец, но с запретом выводить их за границу, продавать и ещё что-то, что связано с непрофильными тратами (Бобо сказал, примерно, так: с одобрения правления, мой папа может приобрести любую недвижимость, но не яхту или самолёт, отправить меня и Дашку на учёбу за границу, не меняя нам гражданства). И ещё важное он сказал: квартиру, в которой живёт наша баба Таня, надо оставить в покое, это её просьба. Она доживёт свой век там, где прошла почти вся её жизнь. В общем, таких условий до моего совершеннолетия получилось довольно много. Может быть, поэтому реакция отца была резкой:
– Знаете что, уважаемый Бобо Константинович, не лезьте в мою семью. Я вас ни о чём не просил и не собираюсь просить. Мы уж как-нибудь разберёмся без ваших акций… И вообще, кто вам дал право так себя вести?
– Да, Юрий Николаевич, мне никто не давал такого права кроме вашего отца. И я лишь пересказал вам содержание юридического документа, который наша компания подписала с Николаем Ивановичем. Это и есть расширенный вариант. Но отец предвидел возможную реакцию с вашей стороны и попросил подработать второй, боле короткий, вариант соглашения. А именно: внук, Александр Юрьевич, вступает в наследство по достижении своего совершеннолетия. Всё, никаких больше отступлений и вариантов. Вам здесь остаётся лишь дожидаться взросления сына, а что будет через шесть лет, одному богу известно… И хотите вы или компания, или не хотим мы этого, ничего изменить будет уже невозможно. Выбор за вами, подумайте, посоветуйтесь, с кем считаете нужным, но недолго: свидетельство о смерти отца даёт право немедленного вступления в силу соглашения. И чтобы вы знали, вот приблизительная стоимость акций, – достал маленькую электронную книжку с карандашом на проводе и вывел на листке девятизначную цифру. Мне показалось, что первой стояла цифра два.
– В доллары переведёте сами? – закончил он речь, откинулся на спинку стула, стал пить кофе маленькими глоточками.
Отец побледнел, просыпал на стол песок из пакетика, долго мешал ложкой чёрную жидкость. Я спокойно доедал мороженое, иногда запивая его соком. Вдруг папа сказал:
– Нам надо ехать в аэропорт.
– Я вызвал машину, она будет в вашем полном распоряжении. Вот визитка моего секретаря, звоните в любое время: как владельцу пакета акций, вашему сыну положено обслуживание за счёт компании…
– Дожил, – сказал отец, – становлюсь приживалкой у собственного сына.
– Вы не правы, Юрий Николаевич, вы становитесь своеобразным регентом над сыном, если согласитесь на первый вариант. Думайте, я жду вашего ответа три дня. Иначе в силу вступит второй вариант с итогами через шесть лет…
– Спасибо вам, за всё, особенно, за признание заслуг моего отца: лучше поздно, чем никогда…
– Он всё знал, – перебил папу "министр", – все правила игры, но никогда не отступал от своих принципов, – потом ещё добавил, – система процентов и откатов была не для него, большого государственного деятеля. Сначала мы по-тихому посмеивались над ним и только с годами начали понимать, что такое безупречная репутация.