В ожидании чуда

Кендрик Шэрон

Когда началась раздача карт, Калик уже был полностью поглощен предстоящей игрой.

— Желаете какой-нибудь еды, ваше высочество?

Калик поднял глаза. Перед ним стояла девушка служанка со стаканом гранатового сока. Он нетерпеливо покачал головой. Как ей только в голову могло прийти, что он будет есть за одним столом с этими…

— Нет. У меня нет аппетита. — Он взглянул на поставленный перед ним стакан. — А вот промочить горло не откажусь. Сделайте глоток!

Элени охватило смущение, и сильнее забилось сердце. Неужели принц собирается пить после

того, как она выпьет из его стакана?

— Но…

— Я сказал, сделайте глоток, — мягко перебил ее Калик. — Если вы не хотите, чтобы я решил, будто вы собираетесь меня отравить.

Дрожащими пальцами Элени подняла тяжелый стакан — лучший, что был у ее отца, — поднесла к губам и сделала глоток сладковатого сока с насыщенным вкусом, машинально отодвинув кончиком языка соломинку.

«Да, не позавидуешь принцу, — подумала она, — если он каждую минуту ожидает беды со стороны любого, даже незнакомого человека». Элени даже ощутила к нему прилив сочувствия. Неужели, куда бы он ни отправился, ему приходится смотреть в оба, почти каждую секунду ожидая нападения со спины какого-нибудь фанатика?

Пронзительный взгляд неотрывно следящих за ней черных глаз заставил Элени занервничать еще больше. И что теперь? Как долго он собирается смотреть на нее, пока не удостоверится, что в напиток не подсыпан яд?

— Ну? — резко спросил Калик.

Элени сглотнула и уставилась на стакан:

— Думаю, сок вам понравится, ваше высочество.

— Дай сюда! — неожиданно смягчившимся голосом велел он.

Элени пришлось поднять на него глаза, чтобы протянуть стакан. Калик смотрел на ее лицо со все возрастающим удивлением. Глаза у этой служанки были зеленые! Светло зеленые и блестящие. Зеленые глаза, так часто встречающиеся в сказаниях Калисты, особенно относящихся к временам, уходящим своими корнями в эпоху завоевателей из Персии, которые ненадолго подчинили эту страну, после чего были изгнаны из нее одним из предков Калика.

— Клянусь пустынной бурей, — пробормотал он себе под нос, делая глоток и не отрывая взгляд от глаз девушки, вызвавших вдруг какое то странное сердцебиение. — Какие красивые глаза…

Но в эту минуту на стол полетели карты, и Калик вернулся к игре, почти мгновенно позабыв и служанку, и ее глаза.

Игра велась по крупному, но не понадобилось много времени, чтобы Калик понял: по настоящему серьезным для него противником среди этих мужчин является хозяин. Скоро они остались один на один. Но Гамал пил слишком часто и слишком много. А где, как не за карточным столом, следует всегда сохранять трезвую голову?

Когда банкомет раздал им по две карты, Калик успел заметить промелькнувшую улыбку триумфа на лице Гамала. Напряжение принца возросло до предела. Он чувствовал: приближается его момент триумфа. Подняв взгляд от карт, принц наткнулся на зеленые глаза служанки, в которых плескался ужас.

Может, она опасалась, что ее хозяин, проиграв все свое имущество, лишит ее работы?

Бросив еще один взгляд на свои карты, Калик подался вперед.

— Ставлю тысячу, — негромко произнес он, вызвав потрясенный выдох

одного из мужчин, превратившихся из игроков в зрителей.

Гамал тут же подтолкнул вперед кучку банкнотов.

— Три тысячи, — прохрипел он, увлажняя губы языком.

Калик снова откинулся на спинку стула, ощущая жадность этого человека и уверенность в своей близкой победе. Он улыбнулся с чувством превосходства, держа на руках пару карт, подкрепляющих его уверенность.

— Мне кажется, вы готовы поставить больше, Лакис? — бархатным голосом спросил Калик. — Может, поднимем ставки? Если вы, конечно, хотите.

Глаза Гамала заблестели.

— Сколько? Калик пожал плечами:

— Думаю, вам известно, что я не испытываю ни нужды, ни необходимости в деньгах, но, если хотите, можете выставить того арабского жеребца, о котором я столько наслышан. Моя ставка — миллион. Что скажете, Лакис?

Элени уронила ложку в надежде вернуть отца в чувство, но в напряженной тишине комнаты никто не придал значения этому звуку.

Все это напоминало страшный сон: ее пьяница отец собирается выставить в игре в покер свое самое дорогое достояние — призового жеребца. Ее дорогого сердцу коня, который был единственным, кто не позволял ей сойти с ума в этом мире невежественных и вульгарных людей.

— Миллион, вы говорите? — жадно переспросил Гамал.

— Миллион, — подтвердил Калик. Элени прикусила язык, чтобы не закричать отцу, чтобы он не совершал непоправимой глупости, потому что даже она, глядя на расслабленную позу принца и его непроницаемое лицо, догадалась, что у того на руках выигрышные карты.

— Не желаете еще сока, ваше высочество? — отчаявшись, спросила Элени.

— Не сметь ко мне обращаться во время игры! — рявкнул Калик.

— Да, да. Я ставлю жеребца! — вдруг выкрикнул Лакис, раскрывая двух королей.

Элени поднесла кулак ко рту.

— Нет, — прошептала она, но ее никто не слышал.

Калик медленно положил на стол два своих туза, и все, кто находился в комнате, потрясенно выдохнули, как один.

— Похоже, я выиграл, — мягко заметил Калик. Элени почти не сомневалась, что еще немного — и она потеряет сознание. На дрожащих ногах она добрела до двери, ничуть не заботясь о том, что покидать помещение, в котором находится принц, можно только с его разрешения. Ей было все равно. Стоит ли соблюдать какие-то церемонии, когда отец только что разбил ее жизнь?

Спотыкаясь, Элени вышла в темную ночь и побежала к конюшне. Ее любимец Набат, узнав ее, тихонько заржал и стал тыкаться мордой в ладонь в поисках лакомства.

— Ох, Набат, — прошептала Элени, обхватывая его стройную, сильную шею обеими руками. — Мой дорогой, дорогой Набат. Как я смогу без тебя жить? — Она взглянула на коня и прочитала в его выразительных глазах недоумение.

Этот жеребец прибыл к ним длинноногим, нелепым жеребенком, но уже тогда Элени смогла разглядеть в нем будущего красавца, которого могло ждать блестящее будущее. Элени оставалось лишь догадываться, как ее отцу удалось его заполучить.