В ожидании дождя

Лихэйн Деннис

Я вытащил кляп у него изо рта и отскочил, потому что ему на грудь хлынула темная кровь.

Энджи сказала:

— О нет! Быть такого не может. Это уж слишком.

Мой желудок скользнул влево, потом вправо, потом снова влево; в голове зашумело.

Бубба повторил:

— Фига се.

На этот раз я точно уловил в его голосе восхищение.

В сознании или в обмороке, живой или мертвый, но Майлз явно не ответил бы ни на один из моих вопросов. Пройдет еще много времени, пока он будет в состоянии отвечать

на чьи бы то ни было вопросы.

И даже если он выживет, я не уверен, что это доставит ему много радости.

Пока мы ждали под деревьями, глядя, как густой туман покрывает заросли клюквы и припаркованный на берегу БМВ Майлза Ловелла, его язык разделил судьбу его же отрезанных кистей.

19

Через три дня после того, как Майлза Ловелла поместили в реанимацию, доктор Диана Борн, зайдя к себе домой, в таунхаус на Эдмирал-хилл, застала на кухне Энджи, Буббу и меня за несколько преждевременным приготовлением традиционной трапезы ко Дню благодарения.

Мне поручили заботы о тридцатифунтовой индейке, потому что из нас троих я единственный любил стряпать. Энджи предпочитала рестораны, а Бубба питался исключительно фастфудом. Мне же по жизни пришлось приобщиться к искусству кулинарии с двенадцатилетнего возраста. Ничего особенного, конечно; в конце концов, ни для кого не секрет, почему слова «ирландская» и «кухня» редко употребляются в одном предложении. Но я вполне способен справиться с большинством блюд из птицы и говядины, не говоря уже о том, чтобы сварить макароны. Еще я могу довести до обугленного состояния любую рыбу, встречающуюся в живой природе.

Я вымыл, обжарил, натер маслом и специями индейку, а затем приготовил картофельное пюре с мелко нарезанным луком. Энджи в это время трудилась над начинкой, добавляя к полуфабрикату из сухарей зеленые бобы и чеснок, — рецепт, который она вычитала на упаковке консервированного супа. У Буббы официальных обязанностей не было, зато он притащил гору чипсов и множество банок пива для нас с Энджи и бутылку водки для себя, а при виде персидской кошки, принадлежавшей Диане Борн, повел себя достаточно адекватно и не пришиб ее.

Индейка жарится долго, а следить за ней не нужно, поэтому мы с Энджи поднялись наверх и принялись обыскивать дом Дианы Борн, пока не наткнулись на одну интересную вещицу.

Майлз Ловелл впал в кому вскоре после того, как мы вызвали «неотложку». Его отвезли в больницу Джордана в Плимуте, где ему оказали первую помощь, после чего вертолетом доставили в Массачусетский медицинский центр. Они корпели над ним девять часов, а потом переправили в отделение интенсивной терапии. Пришить ему руки они не смогли; с языком у них, может быть, что-нибудь и получилось бы, если бы блондин не унес его с собой — или не зашвырнул в болото.

Я нутром чуял, что блондин забрал язык

себе. Знал я о нем не много — и имя, и внешность его оставались для меня загадкой, — но я начинал примерно догадываться, что он собой представляет. Я не сомневался, что именно его Уоррен Мартенс видел в мотеле и описал как главного. Он уже уничтожил Карен Николс, а теперь попытался уничтожить Майлза Ловелла. Он производил впечатление человека, которому просто убивать свои жертвы скучно. Вместо этого он предпочитал оставлять их в живых, удостоверившись, что отныне жизнь для них хуже смерти.

Мы с Энджи спустились с находкой, обнаруженной в спальне доктора Борн. Пластиковый термометр выскочил из индейки ровно в тот момент, когда Диана Борн зашла в дом.

— До чего вы вовремя, — сказал я.

— Ага, — сказала Энджи. — Мы тут вкалываем, а она приходит на все готовенькое.

Диана Борн повернулась в сторону столовой, отделенной от кухни аркой, и Бубба помахал ей рукой с зажатой в ней бутылкой «Абсолюта».

— Как дела, сестренка? — спросил он.

Диана Борн уронила свою кожаную сумочку и открыла рот, будто собиралась закричать.

— Ну-ну… Спокойно, спокойно, — сказала Энджи. Она присела на корточки и пустила по полу видеокассету, которую мы только что нашли в спальне, так, что та пролетела вперед и остановилась возле ног Дианы Борн.

Та посмотрела вниз, увидела видеокассету и захлопнула рот.

Энджи уселась на кухонную стойку и прикурила сигарету.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, доктор, но врачебная этика вроде бы запрещает спать с пациентом.

Я бы с удовольствием взглянул на Диану Борн и даже картинно поднял бы брови, но я был слишком занят, извлекая из духовки противень с индейкой.

— Блин, — сказал Бубба. — Вкусно пахнет.

— Черт, — сказал я.

— Что такое?

— А клюквенный соус мы купили?

Энджи прищелкнула пальцами и помотала головой.

— Ну и ладно. Я вообще-то не фанат. Эндж?

— Никогда не любила клюквенный соус, — сказала она, не сводя взгляда с Дианы Борн.

— Бубба?

Он рыгнул:

— Только пить мешает.

Я повернул голову к Диане Борн, которая стояла не шевелясь над валявшейся на полу сумочкой и видеокассетой.

— Доктор Борн? — сказал я, и ее глаза метнулись ко мне. — Вы большая поклонница клюквы?

Она набрала полную грудь воздуха, закрыла глаза и медленно выдохнула:

— Что вы тут делаете?

Я поднял противень:

— Я готовлю.

— А я мешаю, — сказала Энджи.

— А я пью, — сказал Бубба и ткнул бутылкой в сторону доктора Борн. — Плеснуть?

Диана Борн затрясла головой и снова закрыла глаза, словно надеясь, что, когда она их откроет, мы исчезнем.

— Вы, — сказала она, — совершили взлом с проникновением. А это уголовно наказуемо.