В ожидании рассвета
Шрифт:
«О Тьма, спасибо, что на мне сейчас не мантия!» — подумалось ему.
Маг попытался ударить беса потоком энергии, но тот уворачивался, вилял, приближаясь то сбоку, то сверху, то сзади… Крылья мелькали перед его лицом, не давая сосредоточиться. Маг вильнул в воздухе, стремясь запутать беса, но его движение оказалось неожиданно неуклюжим.
Хегаль искал слабые места, но Фарлайт не давал застать себя врасплох, он всё время поворачивался лицом к бесу, готовясь отразить атаку. Сколько ещё продлится это мелькание крыльев? Маг прокрутил в голове
И тут же мощный поток сбил беса, увлекая его далеко-далеко. В малоизвестной деревеньке Пиминне этот день остался в истории, как явление дождя из демонов. Так впоследствии старики и говаривали: «Энто было аккурат опосля дождя» или «Да года за три до дождя, не помнишь, что ль?»
Маг опустился на землю. Перед ним остался один предводитель взвода — дагат с двойником уже давно успели смыться.
«Прибьёт», — подумал тат-хтар.
— Такие фокусы демонята показывают на пер-р-рвом кур-рсе!
— Что?
— Так могут даже бр-родячие ведуньи!
— Думай, прежде чем говорить, демон!
— Шар-р-рлатан! На большее ты не способен!
— Никто! Никогда! Не смеет говорить так со мной! — прогремел над долиной голос мага, настолько чужой и неестественный, что он сам испугался своих слов. Он вспомнил, что когда-то так говорила Тьма… — На колени, грязный демон, проси прощения!
Демон, чего Фарлайт никак не ожидал, встал на колени, ухмыльнулся и начал что-то тихо напевать. Грубая, неритмичная песня.
— Пр-рости меня, Тьма, пр-рими в объятья свои… Будь милостива к сыну своему, отпусти всякий гр-рех, тебе одной молюсь, Тьма, ты одна — моя мать…
Фарлайт почувствовал, что его гнев резко утих, будто унесённый порывом ветра. Он попытался сосредоточиться снова, но долина поплыла у него перед глазами. Магу показалось, что тело его растворяется в словах песни; он не мог более управлять своим телом и сделал шаг вперёд, как под гипнозом, движимый только одним желанием — прикоснуться к тат-хтару, обнять его и пообещать милость.
Демон осёкся, он никак не ожидал, что совет судьи — петь эту песнь — окажется настолько действенным. В этот момент маг очнулся и схватил горло тат-хтара удушающей петлёй, чтобы тот больше не мог проронить ни слова. Маг сжал пальцы в кулаки. Земля под ногами вздрогнула.
— Молиться надо было не мне, а своему мастеру, может, он бы тебя и спас! Ты хотел воспользоваться моей милостью, ублюдок! Ты мне не сын! — вскричал маг чужим, почти женским голосом.
Вокруг Фарлайта нарастал вихрь энергии, подобный множеству неосязаемых водных струй. Земля снова сотряслась. Крошечные трещинки разрезали её верхний слой.
— Нет никого выше Тьмы, и не может быть!
Негустая растительность
Демон почувствовал тепло на лице и хвосте — единственных участках кожи, не покрытых шерстью. Странный холодный жар нарастал, грозя расплавить всё и вся. Что-то мелкое и колючее набивалось тат-хтару в его жаберцы и десять глаз. Демон зажмурился. Больше всего на свете он хотел бежать, но не мог — петля крепко держала его подвешенным в воздухе. И тут демон ощутил прикосновение рук, таких холодных, что он чувствовал их через слой брони и одежды.
Землетрясение, в эпицентре которого оказались маг и его жертва, усиливалось. Где-то вдалеке послышался грохот — это разрушилась одна из башенок города.
Энергия уходила из тела тат-хтара вместе с кровью.
22. Гости
Ирмитзинэ предстояло навестить ещё троих гостей. По-настоящему важным был только третий визит; первые два ей предстояло совершить лишь ради того, чтобы третий не вызвал подозрений.
Судья остановилась на загромождённом цветочными горшками балконе, что огибал этаж, и выглянула на улицу. Во дворе ученики собирали голема. Камни не хотели клеиться друг к другу; адепт, ответственный за размешивание глины, сплоховал, и теперь всё задание готово было провалиться. Фигурки в серых кимоно суетились и нервничали, вот-вот должен был прийти мастер, а голем ещё не начинал шевелиться. Девочка, стоявшая ближе всех к дому, заметила судью и крикнула:
— Мастер Ирмитзинэ! Помогите нам, ну пожалуйста!
Великую смортку всегда забавляло то, что её, правительницу всей области, ученики боятся в сто крат меньше, чем своих мастеров по предмету.
— Килури, ты давно уже успела бы сходить за новой глиной, так нет — для тебя удобней отвлекать меня от важного дела.
Девочка смутилась.
«Учеников надо держать в строгости», — подумала судья. — «Иначе ничего не усвоят».
Она продолжила своё величавое шествие, считая двери, мимо которых пролегал её путь. Дойдя до нужной, Ирмитзинэ приложила ухо к стене. Тихо. Смортка постучала.
— Леди Дха-Оралайн!
Нефрона сразу же открыла ей.
— Мастер Ирмитзинэ? Входите, входите…
Нефрона отряхнула мантию, стесняясь неизвестно чего. Хозяйка особняка смерила её взглядом и, кажется, осталась недовольна.
— Присаживайтесь… — пробормотала Нефрона. Ей был неприятен визит судьи, она интуитивно чувствовала опасность, но не знала, откуда её ждать. — Я бы хотела поблагодарить вас за наше спасение.
— Хотели бы? Так благодарите, — усмехнулась смортка. Нефрона непонимающе взглянула на неё.