В ожидании рассвета

Маркелл Мерлин

— Тогда в чём смысл твоей жизни?

— В смерти.

— Мрачненько.

— Что мрачненько? Вон твой отец, разве он не выполнил своё предназначение, лишь сдохнув? И тем самым он дал предназначение тебе: теперь ты тоже живёшь и думаешь, как бы покрасивше сдохнуть. Будто ты кшатри какой. Я, кстати, всегда уважал кшатри. Они зрят суть. У них даже есть негласное правило: жить и действовать так, будто ты уже приговорён и умрёшь с минуты на минуту… ты знал?

— Не-а. И мой отец умер, чтобы другие жили. Что ж ты не разбежишься

и не прыгнешь со скалы, если так охота раствориться?

— Я же не эгоист. Я должен перед своей смертью организовать смерть всего мира, — и Фарлайт неприятно улыбнулся.

— Что невозможно, к счастью.

— Возможно. Если исчезнут судьи — столпы, поддерживающие плоть, рухнет всё, что было ими создано — всё материальное, и растворится следом.

— Занятная теория, но…

— Тьма мне сама сказала. А я всегда чувствовал, что рождён для чего-то грандиозного, а не для бесконечной писанины на каком-нибудь минус втором этаже лаитормского суда! И вот — доказательство! Голос Тьмы!

Маг гадал, что думает о нём сейчас тридан, потому что тот не торопился с ответом. Решил ли он, что Фарлайт бесповоротно потерян для него, как собеседник, или склоняется к правоте его слов?

— Я хочу написать про это холавилеим. Как ты вообще живёшь с таким грузом?

Фарлайт хлопнул рукой по поясу со склянками.

— Вот так. Помогает отвлечься. Но я не злоупотребляю!

— М-м. То есть, ты упился криалином, и тебе пришёл голос Тьмы…

— Я знаю дозировку. Три капли, чтобы расслабиться без побочек. Никогда не превышал.

— Ну ага. Ты наркоман.

— Нет, идиот!

— А, так ты просто идиот? Теперь понятно.

Маг вспылил. Обе этих вещи: оказаться превратно понятым, как и превратиться в цель для насмешек, он ненавидел одинаково сильно. И кто над ним глумится? Жалкий третий ранг! Энергия скопилась в его ладонях, и Фарлайт приготовился подвесить шутника вверх ногами на ближайшем дереве; но… Мирт же третьего ранга. Тратить силы на недостойную букашку?

— Это ты идиот. Двойной, тройной идиот! — выпалил маг. Комки энергии в его руках рассеялись. — А я не наркоман!

— Докажи.

Фарлайт, не заметив очередную манипуляцию тридана, отстегнул банки с пояса и отдал Мирту.

— На, дарю. Видишь, они мне не нужны, — его раздражение сменилось самодовольством. Вот, мол, как он ловко продемонстрировал свою незапятнанность; съел, тридан?

Мирт быстро закопал банки в своей сумке под другим барахлом, пока маг не передумал. Он уже слышал звон монет и размышлял, что купит на деньги, вырученные с криалина. Тем временем они выбрались на равнину.

— Вот и подходящее место.

Фарлайт взмахнул руками и что-то тихо прошептал. Над землёй распахнулась круглая дыра в пространстве. Мирту почудилось, что оттуда на них смотрит огромный глаз, парящий в столь любой Фарлайтом пустоте; но не успел он присмотреться, как его вместе с магом, ветками и травой засосало в воронку.

* * *

— О

Тьма! Рем, только ты меня не оставил! Век буду благодарна. Почему ты за мной пошёл?

— Отец учил меня не верить в проклятья и порчи.

К слову, мальчик уже успел горько разочароваться в совете своего отца.

— А теперь попробуем отсюда выбраться.

Рем согласился — ему тоже не нравилось в колодце.

Пока они возвращались в Ведьмину пущу, Нефрона не раз споткнулась на ровном месте, её ударила по голове упавшая ветка, и заклинания, которые она призывала для унятия головной боли, не удались. Местные ведьмы не дали ей сказать ни слова, сразу заподозрив, в чём дело, и с помощью магии переправили пришельцев на дно колодца.

— Ну, прекрасно! То они привечают нас как лучших друзей, кормят, укладывают спать, гадают, то выкидывают такие штуки! — воскликнула Нефрона. — Вот скажи мне на милость, почему именно в эту сырую яму? Я была бы гораздо более признательна, если бы они закинули нас во дворец к Триглаву. Какой смысл в том, что я буду сидеть рядом с их деревней, по их логике я всё равно заражу их невезучестью, когда они придут сюда за водой.

— Леди…

— Плевать на титулы, зови меня тётя Нефрона.

— Тётя Нефрона, вы не правы. Они никогда не придут сюда за водой.

— Как так?

— Это не их колодец.

— Не понимаю тебя.

— Когда Вронагерна гадала нам, там был другой колодец, с другими камнями.

— И правда. Какой ты наблюдательный. Но может быть, это обман зрения? Или их колодец только снаружи выложен чёрными камнями?

— Нет. Я заглядывал в него.

— Значит, мы сейчас можем быть где угодно. Но это не отменяет того, что нам надо выбираться!

— Вам сейчас лучше не колдовать.

Нефрона нахмурилась и призвала Тьму. Конечно же, ей это не удалось.

В последующий час она занималась тем, что чередовала попытки призыва с бессвязными выкриками, нелестными для жителей Ведьминой пущи и, в особенности, для Вронагерны. Наконец она успокоилась, решив, что когда достигнет шестилунного статуса, то нашлёт на них гнойники. Предвкушения страданий провинившихся ведьм доставили ей удовольствие, и она совершенно утихомирилась. В таком состоянии её обнаружила Идея.

— Ремус, как насчёт того, чтобы получить первый урок мастерства?

— Ур-ра! Но как? Здесь?

— Здесь. Единственная надежда — на тебя.

Нефрона оглянулась в поисках материала и нашла кое-что, чего в любом месте достаточно, то, из чего легче всего сделать слугу — камень.

— Подобно демонам, сморты тоже изменяют плоть, но не живую. Заставь камень ожить.

— Как?

— Откуда мне знать? Твои сородичи — скрытные ребята. Маги же действуют открыто, при всех, не то что сморты, в подземных лабораториях… Ты не сиди, а думай, работай, и получишь первый полумесяц на медальоне!