В ожидании зимы. Черный ельник

Лерн Анна

— Вам тоже нужно переодеться в сухое! Вы ведь заболеете! — смущенно обратилась к нему Марьяна. — Выпить горячего чая…

— Дома переоденусь, — он шутливо отдал нам честь, приложив пальцы ко лбу. — Салют, пловчихам! Провожать не надо.

Молодой человек вышел, засунув руки в карманы мокрых брюк, а мы переглянулись. Дела-а-а…

И тут под окнами раздалось возмущенное хрюканье. Не может быть!

— Мать моя женщина… — все, что удалось мне выдавить из себя при виде сюрреалистичной картины,

разворачивающейся во дворе.

Стоя у окна, мы с открытыми ртами наблюдали, как второй урка тащит на плечах Лукерью, которая периодически хрюкала, а потом будто бы теряла сознание.

— Похоже, это от страха… — Марьяша закусила губу. — Я никогда еще ее такой не видела.

— Почти тоже самое со мной было… — протянула Зинка. — Я даже несколько раз хрюкнула…

13

Такого мы от тех, кого считали урками, точно не ожидали. Прям какое-то невиданное благородство!

— Вы что-нибудь понимаете? — Зинка уже перестала трястись и теперь с удовольствием прихлёбывала чай из большой кружки. — Вот никогда бы не подумала, что они на такое способны…

— Ты сильно не обольщайся, — скептически хмыкнула Марьяша. — Кто знает, что у них на уме? Может они специально.

— Специально прыгнуть в ледяную воду? — усомнилась я. — Мне кажется это чересчур как-то…

— Согласна, — поддержала меня Зина. — Тем более все получилось спонтанно, и плана нас спасать у них явно не было. А свинью так вообще!

В общем, мнения в нашей компании разделились, но в одном мы все-таки сошлись — все равно нужно быть с ними осторожнее. Доверчивость до добра не доведет. Особенно в нашем случае, когда вокруг одни загадки, тайны и нечисти пол деревни.

— Евпатий Гурьевич! — позвала домового Марьяна. — Вы здесь?

— Я всегда туточки… — он появился в углу за холодильником, держа в руке деревянную ступку. — Чево?

— Вы наших гостей случайно не видели? — поинтересовалась подруга, на что он утвердительно кивнул.

— Видел.

— И что скажете?

— А чего говорить? Рожи зверские, сами здоровые… Может и не люди. Только кто разберет, ежели они колдовством обратились? — замысловато ответил Евпатий Гурьевич. — Загадка однако.

— Можно как-то внятнее объяснить? — недовольно попросила Зина. — Ничего не понятно из ваших речей!

— Да куда уж вам… — язвительно огрызнулся домовой. — Говорю, ежели они с помощью колдовства приняли личину человеческую, никто не разгадает тайну эту! Даже я!

— Еще лучше… — я подозрительно прищурилась. — Но если они и, правда, не люди, то кем могут быть? Как думаете?

— Да чего уж тут думать? — Евпатий Гурьевич забрался на табурет. — С такими рожами только вовкулаки могут быть.

— Вовкулаки? — переспросила я. — Оборотни

что ли?

Мы с подругами переглянулись. История становилась все интереснее.

— Хотя… ежели сильно присмотреться, то понять-то завсегда можно. Он почесал лохматый затылок. — У них на голове есть две макушки, на теле много волос, а еще могут быть сросшиеся брови. В зеркале вовкулак отражается зверем! Это точно, подтверждаю.

— Мой бывший был такой волосатый, что его можно было вычесывать и пояс от радикулита вязать, — фыркнула Зинка. — Так что этот признак точно не работает.

— Я вам тут принес чевой-то, — домовой поставил ступку на стол. — Вот.

— И что это? — наши взгляды переместились на старую вещицу, потемневшую от времени. Дерево местами треснуло, а пестик почему-то покривел.

— А это, волшебная ступка, — он подвинул ее к Марьяше. — Авось пригодится? Толчешь в ней соль — делаешься страшной, аки смертный грех, а ежели сахар — красавицей становишься неописуемой. Краше чем сама Лада! О, как!

— Ничего себе… — Зинка потянулась к ступке, но домовой ударил ее по руке.

— Погоди! Еще не все сказал! Ходить в таком виде только двенадцать часов возможно.

— А зачем нам она? — удивилась я. — Где мы ее применять станем?

— Вдруг в Нави пригодится, — домовой возмущенно взглянул на меня. — Бери, пока дают. Еще и «зачемкает»! Ну, вы клюковки и безголовые… Мозги с грецкий орех!

— Да, Оля. Взять нужно. — Зинке видимо очень хотелось стать красавицей хотя бы на двенадцать часов. Она подвинулась к Евпатию Гурьевичу. — А что ели я стану постоянно в ней сахар толочь? Навсегда красавицей останусь?

— Силу ступка потеряет, — проворчал домовой. — Ишь, губу раскатала! Ажно до пупа свисает!

Зинка моментально приуныла. Такой вариант ее точно не устраивал.

— Вы к Яге, когда пойдете? — Евпатий Гурьевич уже без разрешения полез в холодильник. — Все время тянете?

— Сегодня сходим, — пообещала Марьяна. — Вы лучше скажите нам, как себя с этими вовкулаками вести?

— Не злить их, вот это и все, — ответил он. — У них ведь мигом глаза кровью наливаются, ежели что не по ихому!

Чудесно. Теперь живи и бойся, что им в голову стукнет!

Под вечер начался снегопад, и большие хлопья красиво кружились в электрическом свете старых фонарей. Белоснежным покрывалом застелило всю улицу, и снег крахмально поскрипывал у нас под ногами, когда мы шли к Яге.

— Я всегда любила такую погоду, — почему-то с грустью сказала Марьяша. — Самое чудесное, это когда сидишь у окна и смотришь на медленно падающий снег. Он будто заполоняет всё воздушное пространство, приглушает звуки и слышно лишь этот мягкий шорох. В этот момент, кажется, что приближается сказка.