В память о тебе
Шрифт:
На экране замелькали фотографии Нуриева, Макаровой, Барышникова.
Недолгая карьера Ревской в парижской Гранд-опера была прервана болезнью, и после непродолжительного преподавания танца в Лондоне она обосновалась в Бостоне. С момента открытия в 1963 году и до 1995 года Нина Ревская была ведущим хореографом-постановщиком и художественным консультантом Бостонского балета. Она известна как покровительница искусств и владелица большой коллекции драгоценностей.
Женщина лукаво
Пять лет назад во время благотворительного сбора средств в помещении клуба Святого Ботольфа жители Новой Англии имели удовольствие ознакомиться с ее коллекцией, состоящей из подарков друзей, поклонников, дипломатических представителей и знаменитых ювелиров. В настоящее время аукционный дом «Беллер» выставил на продажу более ста предметов ювелирного искусства общей стоимостью более одного миллиона долларов. Все вырученные деньги пойдут в Бостонский балетный фонд. Страсти подогрело сообщение о том, что на прошедшей неделе аноним выставил на аукцион кулон прибалтийского янтаря, полностью идентичный по дизайну браслету и серьгам из коллекции Нины Ревской. Я имела удовольствие побеседовать с выдающейся балериной о перипетиях ее судьбы и загадочном кулоне.
На экране появилось заснятое ранее интервью: Нина Ревская и тележурналист сидят бок о бок на диване. Дрю узнала квартиру на Коммонвэлс-авеню. Лицо бывшей примы выражало капризное недовольство. Дрю обожала читать газетные и журнальные интервью, взятые у знаменитостей. Она с жадностью выискивала в них незначительные факты или события, способные пролить свет на формирование личности знаменитости, на то, как другой человек смог стать «кузнецом собственного счастья», взять от жизни все возможное. Это ее любопытство было сродни энтузиазму, который охватывал Дрю во время изысканий для «Беллера». Все, что она читала и над чем работала, даже последний проект, были посвящены поискам ответа на вопрос «Как жить?».
— Этот аукцион в пользу Бостонского балетного фонда — великое дело, — начала репортер Четвертого канала. — Денег на культуру катастрофически не хватает. Ваши щедрые пожертвования существенным образом поспособствуют развитию балета.
— Надеюсь. — Нина не смотрела собеседнице в глаза.
Репортерша держалась невозмутимо и спокойно, словно говорила с близкой подругой.
— Многие из этих великолепных украшений были подарены вам ювелирами и поклонниками во время пребывания в Париже и Лондоне, но нашим зрителям будет интересно узнать, что некоторые драгоценности вы вывезли из России.
Лицо Нины Ревской напряглось.
— Да, у меня есть русские драгоценности.
— Она не собирается облегчать репортерше ее работу, — сказала Дрю Стефану.
Джуна ободряюще кивнула головой.
— Мне кажется, русские драгоценности имеют для вас определенную символическую ценность.
— Тогда все жили в постоянном страхе, в постоянной опасности, — раздраженно заявила Нина Ревская. — Опасность грозила каждому, не только людям искусства. Это был совсем иной, не похожий на современность мир. Было опасно быть чуть богаче соседа. В тюрьму попадали за сомнительный разговор или двусмысленную шутку. Аресты стали повседневным явлением. Среди арестованных всегда был кто-то из твоих знакомых.
— Ужасно!
— Боже правый! — произнес Стефан.
— Так правительство гарантировало послушание своих граждан, — сказала Нина Ревская.
— К счастью, вам удалось выбраться оттуда.
Репортерша тряхнула головой, но ее отливающие золотом волосы даже не шелохнулись.
— Я думаю, — продолжала она, — наши зрители согласятся, что прибывшие с вами из России драгоценности представляют собой частицу трагического прошлого.
— Да, трагического для миллионов моих сограждан.
— Янтарь обладает собственной символикой, являясь как бы застывшими в смоле мгновениями прошлого. Он не только поразительно красив, в его капельках окаменели мелкие насекомые и другие удивительные создания.
— Ну да.
— У вас есть предположения относительно того, кто такой загадочный владелец кулона, идентичного по дизайну вашему набору?
Дрю подалась вперед, поближе к экрану.
— Этот кулон может быть откуда угодно, — сказала Нина Ревская.
— А это кто такой? — прыснув, спросил Стефан, показывая куда-то на экран.
— Что?
— Там кто-то стоит, сзади, возле края дивана. Видна только рука, но…
— Где? А-а, вижу…
В уголке экрана виднелась облаченная в фиолетовое рука.
— Разве не удивительно, — спросила репортерша, — что кулон оказался здесь, в Соединенных Штатах, а не остался в России?
— Ну же, рассказывай, — прошептала Дрю.
На экране появилась женская фигура, одетая в черные слаксы и фиолетовый свитер. Пока Нина Ревская говорила, стройная чернокожая женщина наклонилась, посмотрела прямо в объектив камеры, улыбнулась, приветственно помахала рукой и снова исчезла.
— Вы допускаете кражу? — спросила репортерша. — Думаете, кулон украли?
— Вполне возможно, — с важным видом ответила Нина Ревская. — Браслет и серьги достались мне от мужа. Они принадлежали его семье много поколений, но во время Гражданской войны многие ценности… исчезли.
— Наконец-то, — сказала Дрю.
Если драгоценности передавались из поколения в поколение в семье ее мужа, то их фамилии, вероятно, можно отыскать в бухгалтерских книгах ювелиров. Почему Нина не рассказала об этом раньше? Дрю позвонит ей завтра утром или заедет к ней домой. Пусть Ревская напишет имена родственников и предков мужа кириллицей. Всех, кого сможет вспомнить.