В памяти нашей гремит война. Книга 1
Шрифт:
Огурцы выращивали на высоких, специально сделанных из навоза грядах. Сверху делали борозды, в них засыпали землю, туда и высаживали огуречное семя. Накрывали посадки застеклёнными оконными рамами. Работы много. Однако такая технология позволяла в условиях холодной Сибири раньше и дольше получать хороший урожай. Но требовала обильного полива. Воду приходилось носить на коромысле вёдрами. В больших деревянных кадушках вода нагревалась перед поливом.
Я не любил заниматься прополкой огорода. Ползать на коленях, выщипывая каждую травинку, как того требовала мама. Из-за чего часто приходилось повторно «обнюхивать» каждый куст. Попросил площадь прополки сократить, взамен на заполнение бочек водой. Меня стали называть «главным водовозом». Хотя правильнее было бы – водоносильщиком. До ближайшего колодца метров триста. Спозаранку по холодцу со свежими силами
От отца с фронта письма приходили очень редко и по-прежнему ничего интересного героического не содержали. А нам хотелось узнать о чём-то сногсшибательном, захватывающим, чтобы рассказать друзьям.
Те немногие солдаты, прибывшие с войны, искалеченные телом и душой, были немногословны. А если рассказывали ужасную правду о войне, когда выпьют горькой, да и то с осторожностью. Боялись. Людская молва проникающая. Шепот быстро расползался. А рассказывали и о том, как ходили в атаки на немецкие танки, вооружённые только глоткой и гранатой в лучшем случае да винтовкой Мосина, иногда без патронов, без поддержки артиллерией и танками. Военная тряпочная авиация была почти вся уничтожена уже в первые дни войны. Новые цельнометаллические самолёты, пушки и танки предстояло ещё сделать. И о том, как геройски погибали в неравном бою. И о том, как тысячами попадали в плен. Там зверски замученные фашистами, становились без вести пропавшими. И о том, как бездарные маршалы времён Гражданской войны, теряли свои штабы.
В цивилизованном мире принято считать «Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат». И сегодня никто не скажет точное число погибших и пропавших без вести солдат на войне. Кто их считал?
На селе нет лёгкой работы, но фронтовикам старались помочь с учётом их физических возможностей. Большинство жило в нищете, многие спивались от безысходности. Только физически и духовно крепкие, однорукие, одноногие, одноглазые, но не сломленные приспосабливались к жизни.
На долгие годы фронтовики были забыты государством. Непростительно и то, что, отдав всё, они чувствовали себя обузой.
Ослабевшие за долгую зиму, плохого питания и нехватки витаминов с наступлением весны сельчане оживали. Были и опухшие от голода. Без посторонней помощи не могли даже выйти из дома на улицу. Помогали соседи или родственники. Общее горе объединяло людей. Лес стал нашим гостеприимным другом, кормильцем. По ранней весне травы: медунки, саранки, берёзовый сок – всего не перечесть вошли в рацион питания. Летом ягоды, грибы ели как в сыром, так и пареном, вареном, жареном видах. Когда поспевала земляника (клубника) в лес выходило всё село и стар, и млад. Солили, сушили впрок. Упустить этот момент, что навлечь на себя беду.
Ягода-клубника – продукт чрезвычайно важный. Появление её приходило на то время, когда всё заготовленное на прошедшую зиму съедено, а новое ещё не наросло, не поспело. О хлебе не говорили, его просто не хватало. Ранней весной до пахоты мы дети ходили на хлебные поля искать колоски зерновых, что остались после осенней жатвы. И случайно не были найдены учениками школы после уборки. Если удавалось найти колоски – счастливая удача. В смолотое на жерновах зерно добавляли ягоду. Получались, так казалось, вкуснейшие лепёшки, выпеченные в русской печи на противне. Мама, Адька и я по ягоды шли каждый с ведёрком. Домой спешили только с наполненной посудой. Отстающему, это всегда мне помогали наполнить посудину. Успеть за ними набрать полное ведёрко у меня не получалось. Рука с крупной и спелой ягодой не могла миновать рот. В этом секрет отставания. Собранную мной ягоду, ссыпали отдельно, так как в ней была и неспелая. Хорошо, что есть не заставляли только свою. Вот было бы обидно. Перекусив вкусной лепёшкой, снова шли в лес. Успевай, пока есть ягода. Сушили её под солнцем на крыше дома. В ненастную погоду – на печи.
Сделав две ходки, мама разрешала нам сбегать порыбачить удочками на озеро к вечернему клёву. Озеро недалеко от нашего дома было образовано искусственной запрудой. Глубокое, непромерзающее. С одной стороны крутой склон, поросший лесом. Плакучие берёзы опустили свои кудрявые косы с золотыми серёжками над водой. Водная гладь, словно юная красавица, торопливо меняет
Рыбачим с берега возле запруды. Здесь глубже и камыш небольшой. Рыбёшка в озере не ахти какая: гольян да карась средней величины. Но для ухи самое то. Клёв сразу не задался. Молча смотрим на неподвижные поплавки, чего-то ждём. Оранжевое солнце в бордовой оправе подкатило к самому горизонту. Вдруг поплавок Адькиной удочки слегка дрогнул. Потом поплыл, набирая скорость, скрылся под воду. Адька приподнялся на ноги, замер словно охотничья собака в стойке, почуяв добычу.
Схватил удочку, энергично потянул. Удилище изогнулось от нагрузки. Из воды с шумом вынырнул огромный карась. Тёмные плавники и хвост раскрылись, он всячески сопротивлялся. Поднявшись над водой, внезапно освободился от крючка и камнем пошёл вниз. Раздался громкий шлепок. Первое мгновение – тишина. Второе – Адька в камыше. Видна только часть спины. Вокруг бурлит, тростник качается. Появились руки, поднятые вверх и карась, слегка помахивающий хвостом, потом голова рыбака. Смирился карась, удрать не удалось. И как по команде пошел гольян. Кукан полон. Солнце закатилось, оставив на горизонте ярко-оранжевый цвет. Пора домой. Нас ждали. Несмотря на поздний час, мама принялась варить уху по всем правилам – с зелёным лучком и укропчиком. Все ели дружно с аппетитом. Казалось, ничего вкуснее не бывает.
Дружба дружбой, а работать, как и кушать, должны все. Исходя из этого постулата, мама домашние дела распределила нам с учётом личных способностей и возраста. Мне, особо «одарённому», достался весьма ответственный участок – насест для кур. Место где куры отдыхают в ночное время. Там между стенками закреплён деревянный шест на высоте полтора метра от пола. Вечером, когда солнце уйдёт на покой, куры тоже спешат на отдых. Дружно, по одному топают в сенцы и порхают на шест. По природе твари весьма прожорливые. За день набьют свою утробу так, что едва успевают к рассвету опорожнить её, не задумываясь куда и сколько. А задумываться приходилось мне каждым ранним утром.
В одно прекрасное утро, взяв ведро воды, мокрой тряпкой размазывал куриное добро по полу в сенцах, заливаясь горючими слезами. Правду говорят – нет худа без добра.
Нежданно-негаданно, передо мной появилась бабушка Нюся. Приехала проведать нас, а заодно взять к себе погостить любимого внука Ясиньку (так называла меня). Увиденная картина маслом, повергла её в шок. Однако бабушка хорошо знала, что возложенные обязанности нужно выполнять добросовестно, а не хныкать. Не раздумывая, сбросила с себя лишнюю одежду, взяла тряпку, принялась за уборку мне порученного участка. Вымыла, выскоблила загаженное место, повела меня за ограду рвать траву, ту, что с высоким стеблем. Умудрённая житейским опытом, застелила ею пол и добавила немного полыни для подавления неприятного запаха и дезинфекции. На следующее утро, когда куры покинули место отдыха, сгребла траву в кучку с куриным добром и вынесла в укромное место. Работа заняла несколько минут. Вот тогда понял мудрость народной поговорке – «век живи, век учись».
Бабушка уговорила маму отпустить меня в гости, с условием – ненадолго, домашней работы много. Но так не получилось. Вскоре по приезду в село Большеречье я заболел малярией. К вечеру, когда дети, освободившись от дел по огороду, весело играли, меня трясла лихорадка. Приступы ежедневно начинались в одно время. Лечили таблетками хины. Домой вернулся желтый как одуванчик, худой и очень слабый. Однако дела домашние быстро излечили.
Адька усердно трудился над выполнением школьного задания. То есть, каждый ученик за летние каникулы должен вырастить какой-нибудь овощной плод до рекордного размера. Его выбор пал на тыкву. Она вырастает куда больших размеров в отличие от репки. История выращивания репки нам была уже известна из любимой сказки. «Как один старик, вырастил репку большую-пребольшую». А потому уже не интересовала. Адька дело начал в сельской библиотеке по изучению современной технологии по выращиванию тыквы. Каждое утро возле тыквы: пропалывает, рыхлит землю, проводит подкормку согласно графику какими-то зловонными органическими удобрениями, что-то нашёптывает – колдует, одним словом. Тыква пыхтит, растёт не по дням, а по часам. Видно, уход по нраву. Да и как не уважить старания юного «агронома».