В парализованном свете. 1979—1984
Шрифт:
— Еще приедет.
— Ну что вы, Сергей Павлович! Куда уж теперь?
— Да вот буквально минут через пять…
Оглянувшись, Инна увидела Звездочета и Никодима Агрикалчевича Праведникова, недоверчиво покачивающего своей большой мушкетерской шляпой, из-под которой тяжело спадали на огненный бархат смоляные кудри парика.
Официант поднес запотевшие бокалы. Что-то янтарно пузырилось в них.
— Провожаем старый год, — объяснил всем, кто оказался в этот момент рядом, Никодим Агрикалчевич. — Угощайтесь, товарищи.
— В
Не успел Гурий опомниться, как тот ловко подхватил его даму и унес в стремительном вальсе на середину зала.
У Инны кружилась голова, а нога послушно скользила, и хотелось болтать всякий вздор, и молить небо, чтобы в будущем всегда было так же легко, свободно и весело.
— Так и будет. Все так и будет у вас, — шепнул на ухо Звездочет.
Инна с испугом заглянула в остановившиеся зрачки кавалера.
— Вам нехорошо?
— Нет-нет… Напротив…
— Знаете, это был ужасный год. Случилось все плохое, что только могло случиться. И не у одной меня. Мы все потеряли в этом году друга…
— Ошибаетесь, — возразил Сергей Павлович, виртуозно, никого не задев, проведя свою даму по узкому лабиринту между танцующими. — С ним как раз все в порядке. Он часто вспоминает о вас.
— Это невозможно!
— Возможно, возможно, уверяю вас…
Музыка кончилась. Звездочет вернул Пажу его драгоценную Королеву, а сам опять заговорил о чем-то с Никодимом Агрикалчевичем, возле которого постоянно крутился официант с полным подносом прохладительного.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В это время у входной двери недостроенного корпуса появились двое рыжеволосых. Одеты они были и выглядели совершенно одинаково.
— Ваши номера?
— У нас, приятель, единый номер.
— Какой?
— Ну, скажем, Близнецы.
— Нет таких, — отрезал дежурный со списком. — Был Рыжий, и того заменили.
— За что же его так? — дурашливо воскликнул один из прибывших и попытался пройти, но дружинники преградили путь.
— Пропустите, мы гости.
— Гости все там, — кивнул на дверь комсомолец.
— Получается, что мы опоздавшие гости.
— Может, костюмы мальчиков? — опять вступился сердобольный дружинник.
— Одного такого уже пожалели. Я проверил. Никакого мальчика в списке не было.
— Вот чудаки! — не унимался Рыжий. — Моя фамилия Добросердов. Нас приглашали. Ей-богу, ребята. Ну что вы?!
Товарищ с красной повязкой провел указательным пальцем по списку и нехорошо взглянул на Рыжего.
— Да за такие шутки…
— Мы не шутим.
— Давайте парни, валите отсюда, — миролюбиво заметил один из дежурных, почуяв запах скандала. — Давайте по-хорошему. Вы что, соображаете? Добросердов — академик.
— Так мы и есть академики, — развеселился Рыжий.
— Прямо оба и академики? Что-то не похоже.
— На что?
— На
— А зачем должно быть похоже?
— Документы есть?
— У нас все есть.
— Ну-ка покажь!
И тут Рыжий протянул книжечку.
Дежурный настороженно раскрыл ее, готовый к обману, мошенничеству, к тому даже, что в этой якобы книжечке может оказаться взрывное устройство. Но ничего такого в книжечке не оказалось. Тем не менее дежурный с нескрываемым ужасом оглядел сначала одного, потом другого Рыжего и бросился куда-то со всех ног.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— За исполнение желаний! — поднял свой бокал Сергей Павлович, высверкивая хрустальной гранью прямо в глаз Никодиму Агрикалчевичу. — За исполнение самого большого вашего желания…
Тут к ним подскочил совершенно взмыленный молодой человек. Красная повязка на его рукаве сползла и сбилась. Наклонившись к фальшивым буклям Никодима Агрикалчевича, молодой человек что-то отрывисто зашептал, с трудом переводя дыхание. Расплескивая вино и придерживая на ходу спадающую шляпу, Никодим Агрикалчевич умчался вместе с ним на поиски заместителя директора по научной части.
Не прошло и пяти минут, как Владимир Васильевич был найден. Успевший несколько поостыть к этому времени молодой человек повел их теперь по направлению к проходной, навстречу академику. Тот, впрочем, оказался не один, а с сопровождающим лицом, как две капли воды на него похожим.
— Который? — шепотом спросил Владимир Васильевич.
Как ответственный представитель дирекции он единственный присутствовал на карнавале в обычном костюме.
— Кажется, справа, — срывающимся от волнения голосом ответил дружинник. — Или слева?..
— Ааа… Здравствуйте! Здравствуйте!..
Владимир Васильевич широко улыбнулся, ямочки заиграли, запрыгали на его щеках. Он широко развел руки, точно собираясь одновременно обнять всех в закутке, и направился к близнецам, надеясь, что академик сам непременно проявится.
— А мы вас ждем. Уж так ждем… — тряс он руку одному из них, в то время как Никодим Агрикалчевич, тоже с очень радостным лицом, произнося какие-то другие, но столь же прочувствованные слова, стискивал руку другому.
— Сергей Павлович Скипетров вот только что мне сказал: обязательно приедет. А я говорю: нет, уже не приедет… Вы, должно быть, дружите с Сергеем Павловичем…
— Идемте! — позвал Владимир Васильевич. — Что это мы стоим? Идемте в зал.
Охрана расступилась, почтительно пропуская личных гостей заместителя директора.
Пока они спускались по освещенному цветными огнями пандусу, Никодим Агрикалчевич мучительно соображал, как отличить академика, но уже на площадке лестницы, с которой открывался вид на круговорот танцующих, ему пришла счастливая мысль задать ни к чему вроде бы не обязывающий вопрос, на который, однако, мог ответить, пожалуй, лишь академик.