В паре с 'сотым'

Голубев Георгий Гордеевич

Возвратившись в Черниговку, мы подробно рассказали боевым товарищам о поездке к шефам, обо всем, что видели, что слышали. Выступил я на нашем полковом партийном собрании. Одним из пунктов решения этого собрания было записано: "Организовать сбор средств в помощь мариупольцам". Личный состав собрал вскоре 90158 рублей. Деньги были переданы по назначению как бескорыстная помощь армии народу-труженику для скорейшего восстановления народного хозяйства. В этом факте наглядно отразились кровная связь и нерушимое единство армии и народа. Прочные узы дружбы крепко связали фронтовиков

с мариупольцами. Война катилась на запад, и мы частенько, всматриваясь в карту, отыскивали на юге знакомое название и про себя отмечали, что расстояние до него становилось все больше и больше.

Вскоре приехал Покрышкин, да еще с хорошей вестью: остается в полку! Рады были и он, и мы. А тут - рыбец на столе. Ну, чем не праздник!

В конце месяца командир дивизии снова вызвал к себе Александра Ивановича.

– Звонил Главный маршал авиации Новиков, - сказал полковник Дзусов. Вызывает тебя. Видимо, опять на переговоры...

Помолчал, потом добавил:

– Завтра будет самолет. Готовься! Кстати, полетишь не один - возьми с собой и ведомого. Может, новую мат-часть дадут - не отказывайтесь.

В полдень я уже знал, что лечу в Москву. Оформил в штабе документы, вернулся, собрал чемоданчик - и готов!

Утром следующего дня прилетел Ли-2 и забрал нас.

Остановились в гостинице "Москва". Столица выглядела строго, по-военному. Из окон нашего номера мы подолгу глядели вдаль и думали, каждый о своем, и в то же время об одном - о победе над еще сильным врагом.

Наши думы прервал телефонный звонок. Александра Ивановича вызывал к себе Главнокомандующий ВВС. Как проходила беседа, о чем шла речь - Александр Иванович не рассказывал. Но когда он возвратился в гостиницу, я понял, что разговор был серьезный.

– Предлагали перейти в Главный штаб, в отдел боевой подготовки, - глухо сказал Покрышкин.
– Еле убедил, что это нецелесообразно, что на фронте от меня больше пользы, чем здесь. Да и как оставить полк, ребят, с которыми сроднился и не мыслю себя без них?

Александр Иванович подошел к широкому окну, из которого далеко видна была Москва. А там, за серой пеленой дымки, где-то в дальней дали, в этот предзакатный час, это же неяркое зимнее солнце играло холодными бликами на обшивке его зачехленного истребителя. Я угадывал мысли своего командира, и понимал его состояние, ибо испытывал точно те же чувства, что и он.

– Да!
– вдруг оживился Покрышкин, обращаясь ко мне.
– Главком предложил нам съездить в КП к Лавочкину, посмотреть его новый истребитель, принятый на вооружение наших Военно-Воздушных Сил. Сказал, что в скором времени получим эти машины...

Утром следующего дня мы уже были гостями выдающегося советского авиаконструктора. Лавочкин очень тепло, радушно встретил нас, пригласил к себе в кабинет и сразу же перевел беседу в деловое русло. Речь шла о наиболее удачной конструкции фронтового истребителя. Каким он видится нам? Чего еще не учли конструкторы, какими летно-тактическими качествами должна, по нашему мнению, обладать машина, какое требуется вооружение. Конструктора интересовали самые разнообразные вопросы, и мы поняли, что мысленно он уже создал не одну идеальную конструкцию

истребителя - высокоскоростного, с мощным вооружением, легкого в управлении, маневренного и неуязвимого.

Но мы знали и другое: мысль опережает технические возможности производства, укладывает конструкторский замысел в строгое "прокрустово ложе" реальности. Мы уже знали, что Ла-5 - отличная машина, отвечающая высоким современным требованиям боя на вертикалях и виражах, что она хорошо оснащена и вооружена. Нам предстояло изучить здесь матчасть и облетать самолет.

Мы побывали в заводских цехах, с интересом знакомились с производственными процессами. В одном из цехов мы увидели машину, несколько отличавшуюся от Ла-5. Сопровождавший нас конструктор, объяснил:

– Это Ла-седьмой. Придет на смену "пятерке". Мы с Покрышкиным переглянулись: значит, верно мы подметили в Лавочкине страсть искать, творить, создавать новое, лучшее!

...На аэродроме стоял неумолчный гул моторов. Вот один из Ла-5 стремительно побежал по бетонной дорожке и, оторвавшись от нее, стал набирать высоту. Как хотелось быть сейчас на месте летчика-испытателя, "чувствовать" понравившуюся нам машину, пойти на ней в бой.

Конструктор, словно угадав наши мысли, сказал: - Вам, ребята, лучше было бы поехать в Горький и там полетать на такой машине. Дело в том, что там есть УЛа-5, вас "провезут", а затем полетаете сами.

Доводы конструктора были резонны и неоспоримы. Решили: отправляемся в Горький.

На следующий день Александр Иванович на Ут-2, который пилотировал личный летчик Лавочкина, улетел в Горький. Я же остался в Москве в ожидании телефонного звонка - выезжать поездом или вылетать самолетом, который будет прислан за мной.

Сижу в гостинице, жду. А звонка все нет и нет. По моим расчетам, Ут-2 давно уже на месте. Еле дождался утра - забеспокоился не на шутку. Вечером отправляюсь на вокзал, беру билет на Горький.

Вот и завод. Проходная. Расспрашиваю, как мне найти А. И. Покрышкина. На меня смотрят с недоумением: никакого Покрышкина здесь не было и нет.

– Как нет?
– похолодело у меня внутри.

– Да очень просто - нет! Позвоните в заводоуправление, может, там что-либо знают.

Наконец, узнаю: А. И. Покрышкин приехал в Горький, находится сейчас в гостинице. Адрес такой-то.

Почему мне сказали "приехал", а не "прилетел"? Вернулся из-за плохой погоды? Так на небе ни единого облачка! Позвонили в гостиницу. Ответили, что А. И. Покрышкин ушел. Мне остается ждать. Вдруг открывается дверь, и на пороге - Александр Иванович.

– А ты как здесь?
– удивляется он. Объясняю, а сам поглядываю через командирское плечо на его спутника, летчика с Ут-2. Почему он перевязан, в бинтах?

– Что с вами?

– Да ничего, - спокойно ответил Александр Иванович.
– Чуть-чуть поцарапались.

Уже вечером, в гостинице, он рассказал подробнее о случившемся. Оказывается, летели вдоль реки на бреющем и налетели на телефонные провода. Самолет упал, разбился.

– Ну, а мы вот отделались легким испугом!
– пошутил Александр Иванович.